О, с длинным белым платьем все было в порядке. С темными волосами до плеч и браслетом из цветов — который мне купил отчим — я была похожа на девушку из другого времени.

Проблема была в отражении, которое я заметила рядом со своим. И это было отражение кое-кого, кто действительно был из другого времени.

Я быстро обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

— Что ты здесь делаешь?

Я чуть не уронила канноли. Джесс забрал у меня поднос и осторожно поставил его на ближайший кухонный стол.

— Привет, querida, — с улыбкой сказал он. — Я тоже рад тебя видеть.

Улыбка сделала свое черное дело. Улыбка, которая каждый раз, как я ее видела, заставляла что-то внутри меня трепетать.

Потому что хотя Джесс и был мертв вот уже сто пятьдесят лет, он по-прежнему оставался самым красивым парнем, которого я когда-либо видела.

А видела я их много. В смысле, парней. Потому что, как тот мальчик в фильме, я могла видеть мертвых людей.

Только, в отличие от того мальчика, я привидений не боюсь. Некоторых, как мне иногда кажется, я даже, может быть, люблю.

Ну хорошо, я почти уверена, что точно люблю.

Не то чтобы я собиралась сообщать ему об этом. Потому что какому парню — даже мертвому — может взбрести в голову полюбить такую чудачку, как я?

Но это не значит, что я не могу помечтать.

— Так уж вышло, что я сейчас очень занята, — заявила я, отводя взгляд от проницательных черных, как ночь, глаз — не говоря уже о том месте, где его старомодная рубашка распахивалась, являя миру такой пресс, которому позавидовал бы Грэг Сандерсон.

— О, я вижу, Сюзанна, — ответил Джесс.

— Серьезно. Мне некогда тут болтать. Я отвечаю за то, чтобы сделать выпускной вечер для этих людей незабываемым.

Джесс оперся на один из столов, сложив руки на груди.

— Для этих людей? — повторил он, снова послав мне ту самую улыбку. — Но не для тебя?

— Это не мой выпускной, — пожала я плечами, стараясь не замечать, какими темными казались его смуглые руки на белом фоне рубашки. Для призрака Джесс был необыкновенно загорелым.

— То есть для тебя танцы не предусматриваются? — спросил он.

Я застыла на месте с подносом свеженьких — не деформированных — канноли, который только что достала из холодильника, в руках.

— Танцы?

Я почувствовала, как к щекам приливает краска. Он вовсе не приглашает тебя на танец, решительно сказала себе я. Он просто спрашивает вообще. Не обольщайся.

Слишком поздно. Мысленно я уже видела, как мы с Джессом присоединяемся к другим парам на залитом лунным светом внутреннем дворе, его сильные руки обхватывают мою талию, тихое дыхание щекочет щеку…

— Да, танцы, — подтвердил Джесс. — Уверен, даже в двадцать первом веке люди все еще танцуют.

Я вздохнула, пытаясь сообразить, как мне на это ответить.

Возможности решить мне так и не представилось. Потому что, прежде чем я смогла сказать хоть слово, я увидела ее.

— Грэг? — позвала она. — Грэг? Ты где?

У меня отвисла челюсть. Я бы и так узнала эти блестящие светлые волосы где угодно, но больничная рубашка стала неопровержимой уликой.

— О нет, — ахнула я.

Услышав мой голос, Черил неуверенно остановилась в дверях в кухню и с надеждой посмотрела своими милыми голубыми глазами на нас с Джессом.

— Привет, — сказала она в той смущенной, но вежливой манере, которая проявлялась у недавно умерших. — Вы не видели моего бойфренда Грэга? Он должен был заехать за мной, но так и не появился.