– Звучит злобно, – заметил Алекс.

Холден поставил запись на паузу. В рубке было темновато, как любил пилот. Пощелкивала вентиляция, гудел в костях корабля двигатель – звуки, привычные, как тишина.

– Да, – согласился Холден, – этот голос довольным не назовешь.

Алекс поскреб в бороде и сочувственно пожал плечами.

– Не хочешь досмотреть наедине с собой?

– Едва ли от этого станет легче.

Он прервал паузу, и Драммер снова задвигалась.

– А еще мы не допускаем, чтобы кто-то из капитанов зарегистрированных у нас кораблей определял политику всего Союза. Ваши действия на Фригольде не должны были создавать прецедента, после которого мне придется тем же образом поступать со всеми нарушителями во всех системах. Вы должны были передать сообщение. Не торговаться. Не заключать сделок. Вас выбрали для того, чтобы все наблюдавшие за происходящим – а наблюдали все – увидели, что происходит с нарушителями контракта Союза перевозчиков.

– Стало быть, предполагался в первую очередь театр, а уж затем казнь, – обратился к экрану Холден. Хоть она и не слышала его слов. Однако Драммер помолчала, опустив взгляд и собираясь с духом, словно услышала.

– Теперь мне предстоит решать, – снова заговорила она, – как с минимальным ущербом восстановить сломанное вами. Я проконсультируюсь с советом и нашими юристами и сообщу вам, когда мы примем решение. И вы его исполните. Искренне надеюсь, что выражаюсь достаточно ясно для вас.

– Мне начинает казаться, что она меня немножко недолюбливает, – промолвил Холден.

– Чуточку завелась, – успокоил Алекс. – Не принимай за личную обиду.

– А пока, – продолжала Драммер, – возвращайтесь к Медине с губернатором Хьюстоном. Пошлю кого-нибудь встретить вас на причале. Вам придется зачитать составленное для вас заявление. Возможно, это будет извинение. Или разъяснение правил Союза. Как бы то ни было, вам его доставят тотчас по прибытии. И вы воспроизведете его дословно. Вселенная, Холден, не станет такой, как вам нравится, по одному вашему слову. В ней живут и другие люди. В следующий раз уважайте их мнение.

Запись кончилась. Алекс медленно, протяжно выдохнул.

– А вот это, пожалуй, уже личный выпад, – сказал он, когда Холден закрыл сообщение. Экран переключился на прокрутку рапортов системы. Выход двигателя, стабильность среды, расход тепла. «Росинант» делал то, что умел лучше всего. Чем всегда занимался. Внутренности тихо стягивались в узел. Холден не знал, от гнева, разочарования или еще чего.

Алекс хрустнул костяшками пальцев.

– Вид у тебя…

– Нет у меня никакого вида, – огрызнулся Холден.

– Она по-своему права. Колоний до черта, если мы с каждой начнем тягать плохих парней… ну, работы будет по горло. Объяснить, что, если не соблюдают правил, их не допустят к игре? Это жестко, но не меняет сути Союза, так?

– Так удобнее, – резче, чем хотел, отозвался Холден. – Верно. Да, я понимаю. Понимаю, что проще вести Союз при условии, что любой нарушитель контракта лишается его услуг и… и через десяток-другой лет, когда все колонии выйдут на самообеспечение, разрыв торговых отношений будет вроде шлепка по рукам.