Мадлен нащупала в складках одежды широкий пояс с большим подвешенным к нему кожаным кошелем. Она нашла его в Академии, где пряталась всю ночь. В него она положила свое собственное снотворное зелье и содержимое шкатулки матери, в которой обнаружила и перстень Гидеона.

Там же оказалась и семейная летопись, в ней Оливия хранила сведения о своих старших детях — Лукасе, Катерине, Томасе и Джейн, а также карта их передвижений по миру.

Кроме того, в ларце лежал небольшой кинжал.

Связка рыболовных крючков.

Короткие охотничьи дротики.

Выдернутый из домашнего альбома лист с нотами Bhaile Alois.

И увесистый кожаный мешок с серебряными и золотыми монетами.

Нет. Только не перстень!

Мадлен нашла его ночью в ларце, когда пряталась в Академии, и решила получше рассмотреть его. Странная вещь — она никогда не видела ничего похожего. И странный орнамент. Загадочный. Какие-то рубчики по краям, зубцы… Она примерила его на большой палец и… забыла о нем. Как же она так?! Мадлен повернулась спиной к кладбищу и стянула его с пальца. В эту же секунду солнечный луч вырвался из-за тучи, и перстень вспыхнул золотой искрой. Мадлен быстро убрала его в кошель. Она нырнула в темноту и бросилась назад в лес.

Дэмьен Веспер зажмурился от внезапной вспышки. И потом долго и неотрывно смотрел туда, где начинались дремучие вересковые заросли, в которых мелькнула и тут же скрылась чья-то таинственная тень.

— Ах ты, склизкий малыш, — тихо приговаривал мастер Винтроп Кэхилл. Он держал на ладони крохотного, в красных пятнышках, тритона. — Глупая маленькая ящерка, как же мы боимся темноты…

Он беззаботно шел по рыночной площади, обходя праздничную толпу и стараясь не наступить никому на ноги. Он и так уже чуть не раздавил саламандру и одну древесную жабу.

Принцесса семенила за руку с гувернанткой, маяча своей дурацкой головой прямо у него под носом. С каждым шагом ее глупые букли вздрагивали, словно танцующие метлы, ее тонкие, как розги, ноги вертелись веретеном, а остренькие плечики смешно подпрыгивали всякий раз, как только она чихала.

И он должен на ней когда-нибудь жениться?

Как бы не так, папочка! Век этому не бывать, господин Лукас Кэхилл! Да лучше всю жизнь гнусом просидеть на шее волосатого борова! Во-первых, принцессе Марии Тюдор всего десять! Она на целый год младше… И во-вторых, другой такой дуры на всем свете не сыщешь. Он это точно знает.

И, к тому же, она вечно сует свой нос не в свои дела.

И вдобавок, пахнет бузиной.

Не говоря уж о том, что она просто уродина.

Мисс Клещ — гувернантка-бородавка — намертво вцепилась в пальцы принцессы и, прижимая к животу корзину с фруктами, ворчала о высоких ценах на рынке. Что она притворяется?! Зачем, вообще, королевской гувернантке деньги?

Дождавшись, когда принцесса оглянулась, он быстро засунул палец себе в нос, вытащил из него козявку и вытер ее об крыжовник. Она высунула ему язык, скосила на нос глаза и с презрением отвернулась.

Пора.

Он прыгнул, отвернул воротничок ее платья и бросил ей за пазуху тритона. Бедное животное последний раз прощально посмотрело на свет, после чего исчезло в бездне шелков и кружев.

О, как сладки эти звуки!

Ничего прекрасней он не слышал! Принцесса упоительно визжала, а мастер Винтроп тем временем философски рассматривал какой-то любопытный экземпляр плода фигового дерева.

— Что-то не так? — повернувшись, спросил он.

Ха-ха-ха! Вот умора, смотреть, как эта тетка роется в ее юбках! Это даже смешнее, чем сама Мэри с перекошенной физиономией!

— Мастер Винтроп Кэхилл!! Вы плебей! Мой отец отрубит вам голову! — пищала принцесса, вертясь вокруг себя и прыгая на одной ножке.