Злобно оглядываясь, Ферфас прижал к животу спиртовку и повлек измученное рагу на противоположный край крыши.

Тогда, стратегически окружив его, агент встал на одно колено и выпустил в Ферфаса пять пуль.

Ферфас схватил спиртовку зубами и спустился по водосточной трубе на улицу, преследуемый по пятам.

Агент выстрелил из винтовки, Ферфас, сиганув за угол, отыскал укромную нишу и там, помешав опять кушанье, страдальчески произнес:

— Все еще сыровато.

Пока разыгрывался этот драматический эпизод, Президион, не щадя себя, грудью защищал баррикады и дрался как лев. Серьезно говорим, что он преследовал идеальные цели. Закаленный диетой и бешенством увлечения, старый костяк его отражал безвредно для себя все пули.

Баррикады крепко держались.

Правительство изнемогало.

Стали поступать донесения:

— Арсенал взят!

— Крепость горит!

— Войска колеблются!

— А Ферфас? — мрачно спросил Президион. — Где он повешен?

— Пока… о, пока… нигде…

— Ах! Я теряю терпение.

— Не теряйте!

— Ловите его!

— Есть. Готово. Принимаемся снова ловить его.

Агенты рассыпались по городу. Президион опять появился на гребне баррикады, а Ферфас доедал рагу, чмокая и облизываясь.

Выглянул из-за туч месяц. Из ниши выглянул Ферфас и храбро, под пулями, направился домой спать, таща тщательно завернутые в прокламацию спиртовку и кастрюлю.

Грозный окрик: «Стой!» — заставил его вздрогнуть. Перед ним стоял агент Президиона.

— Ага!

— Ага! — враз сказали они.

— Все кончено! — пролепетал Ферфас.

— На этот раз — да, — подтвердил агент, вынул из кармана веревку и тщательно повесил Ферфаса.

Окончив это трудное дело, агент удалился восвояси, а Ферфас, повисев для приличия минут пятнадцать, вынул ножичек, перерезал веревку и отправился прямо к Президиону.

Президион отдыхал, читая Гераклита. Город спал. Патрули, боясь перестрелять друг друга, рассыпались по квартирам.

— Завтра, — прошептал Президион, — одним последним ударом я докончу столь блистательно начатое. Нет более Ферфаса!

— Ты ошибся! — воскликнул последний, входя в мансарду.

Президион опрокинулся. Ферфас засмеялся. Президион встал. Ферфас сел.

— А! Ты измучил меня! — закричал Президион, хватая револьвер.

— Ты тоже меня измучил, — возразил Ферфас, отламывая ножку стула.

— Так ты бессмертен?!

— Да, как и ты!

— Все для других!

— Все для себя!

— Один из нас лишний!

— Без сомнения!

— Как же мы решим нашу распрю?!

— Очень просто: всенародным голосованием. У меня, Президион, есть чуточку волшебного порошка. Ежели население захочет, чтоб я исчез, — выпью уж я этот порошок, так и быть. А ежели прикажут тебе исчезнуть — угостись ты.

— Согласен.

До утра оба сидели спиной друг к другу и щипали усы.

Утром взволновался весь Зурбаган. Президион и Ферфас вышли на балкон с просьбой решить судьбу дальнейшего их существования.

Многие похудели от горя — сердца их разрывались пополам. Остальные, беспечные, — каких было не особо значительное количество, — кричали каждый по-своему.

Наконец темное дело это проголосовали и… ахнули.

Ровно половина голосов Президиону.

Такая же половина — Ферфасу.