Главнокомандующий крымской армии очень надеялся, что петербургская выскочка сломает себе шею, угодив в им же вырытую яму, но Ардатов к его огорчению блестяще справился с этой задачей. Перед самым началом акции, граф встретился со старейшинами и знатными представителями крымской диаспоры и довел до их сведения указ императора.

Всем жителям побережья предписывалось в двухдневный срок покинуть свои жилища и переселиться к Бахчисараю и Перекопу. Ардатов специально подчеркнул, что отселение татар с побережья носит временный характер, и все они могут спокойно вернуться домой, как только военные действия закончатся.  

- Всякий кто откажется выполнить волю государя, будет объявлен врагом и понесет наказание согласно законам военного времени - твердым голосом произнес Ардатов стоя перед татарами - Не в ваших интересах и не наших интересах доводить дело до крайностей и проливать кровь, тогда когда можно всё решить миром.

Собравшиеся в губернаторском доме посланники крымских поселений хмуро слушали статного московита, объявившего им волю белого царя. С какой радостью многие из них если бы не перерезали ему горло, то с радостью бы растоптали его ногами, как это делали их деды и прадеды в предыдущие века. Однако сегодня сила, как и правда, была не на их стороне. Глядя в решительное и твердое лицо царского вестника, они видели человека не привыкшего бросать слова на ветер и готового в любой момент доказать свои слова делом.  

Будь сейчас у берегов Крыма англо-французская эскадра  или был бы высажен на берег их десант, возможно бы татары повели себя совершенно иначе. Однако лорд Раглан со своей эскадрой был в далекой Варне, и старейшинам пришлось подчиниться силе русских штыков.

Переселение произошло без особых эксцессов к огромному разочарованию Меньшикова. Медленными вереницами, очищали татары прибрежную зону, уходя со своим скарбом к Бахчисараю, гоня впереди себя отары овец, верблюдов и лошадей. Отселение татар произошло по всему побережью Крыма, поскольку Ардатов видел два удобных места для высадки вражеского десанта, побережье Евпатории и Феодосии и граф не желал давать противнику ни одной лишней форы.

"Мера, предпринятая мною, государь, носит сугубо вынужденный характер. Очень даже может быть, что её положительные последствия проявятся не столь скоро и не в столь значимой степени, как того хотелось бы светлейшему князю Меньшикову. Однако, государь, все мои помыслы и усилия направлены не только на сохранение жизни русских солдат, а так же твоих мирных подданных, вне зависимости от веры исповедания. Ещё в Петербурге, настаивая на отселении крымчан, я полностью руководился утверждением великого римского императора Аврелиана, говорившего, что самые ужасные беды те, что с нами не случаются" - так писал Ардатов в одном из своих писем к Николаю, которые шли вслед за очередными гневными депешами Меньшикова.

В этом случае стоило отдать должное царю. Он полностью поддержал действия своего друга, написав князю всего три слова: "Я так желаю". Опытный паркетный лис моментально уловил всё недовольство императора и на некоторое время оставил Ардатова в покое. Он даже смолчал, когда Михаил Павлович приказал вывезти из Евпатории в Севастополь хранящиеся там хлебные запасы. Князь только записал это распоряжение Ардатова в особый кондуит, в котором он собирал все промахи и глупости, свершенные, по его мнению, посланником, для предъявления их государю в нужный момент.

К своему большому огорчению Ардатов, вслед за Меньшиковым, не нашел полного понимания со стороны моряков. Вице-адмирал Корнилов занимал сугубо оборонительную позицию, заранее отдавая всю стратегическую инициативу в руки врага. Признавая полное превосходство винтового флота над парусным, Корнилов не видел ничего другого как забиться на внутреннем рейде и ждать неизвестно чего.

- Вступление нашего флота в открытое единоборство с паровым флотом противником, приведет ко второму Трафальгару и только.