Ответом ему было троекратное «Ура!», могучей волной прокатившееся по всему лагерю и достигшей берегов Босфора. Не успели бравые крики русских солдат утихнуть на морских просторах, как двое унтеров вынесли покрытый красным сукном походный стол, и началось награждение. Полковой писарь принялся громко выкрикивать имена награжденных и они, твердо чеканя шаг, подходили к столу, за которого стоял Михаил Павлович со своим адъютантом.

  Едва только стало известно о подписании мира, и появилась возможность свободное сообщение с Севастополем, князь немедленно отправил корабль, с требованием прислать ему ордена для награждения отличившихся в боях солдат и офицеров. Зная, как бывает, медлительна чиновничья машина при награждении героев после окончания боевых действий, Ардатов желал ускорить этот процесс, пока его нынешний статус позволял награждать людей самостоятельно.

  Армейские крючкотворы не посмели перечить воли князя, хорошо зная его тяжелый нрав в этих делах. Потому, все что требовал в своем письме Михаил Павлович, было исполнено полностью, и знаки воинского отличия были доставлены в русский лагерь на Босфоре.

  Вместе с пехотинцами в торжественном смотре участвовали и моряки, присланные с судов вице-адмиралом Новосильцевым. Михаил Павлович считал их присутствие обязательным, говоря, что только совместные усилия армии и флота позволили одержать победу над столь сильным противником как нынешняя антирусская коалиция Европы.

  Награждая солдат и матросов георгиевскими крестами, князь неизменно добавлял каждому новоиспеченному кавалеру кошелек со звонкими пиастрами, полученными от султана за свой испорченный мундир. На это дело у него ушло всё золото полученное от османов, но он об этом ничуть не жалел. Убежденный, что от верной смерти его спасло божье заступничество, Михаил Павлович с легким сердцем расстался с полученным откупом, не оставив себе ни единой монеты.

  Вместе с наградами для героев Босфора, прибыл и именной указ императора о награждении Ардатова золотым Георгиевским оружием, что являлось высшим признанием воинских заслуг князя перед Отечеством. Свою награду получил он и от турков, но в весьма своеобразной манере.

  За день до отплытия домой, Михаил Павлович был приглашен в Долмабахче. Повелитель правоверных не скрывал своей радости по поводу скорого ухода от стен его столицы русских войск и ради этого устроил для князя прощальный прием.

  За свои деяния, свершенные во время своего короткого пребывания у стен Стамбула, он стал пользоваться у турков большим почтением и уважением. Да и как можно было иначе относиться к человеку вышедшему живым из смертельной сечи, удачливо избежавшего удара кинжала убийцы, а теперь железной рукой держал трепетное горло османской столицы. Стоит ли удивляться, что Абдул-Меджид постарался сделать все возможное и невозможное, чтобы у грозного Ардат паши не было причин задержаться на берегах Босфора.

  По приказу великого султана во дворец были приглашены различные сановники и знатные жители Стамбула, которым и предстояло проводить русского пашу прощальными речами и подарками. Ничего подобного в истории Стамбула ещё не было, но что не сделаешь ради того, чтобы убрать от своей шеи остриё русского штыка и уберечь свои дома от возможности разграбления, пусть даже и гипотетической.

  Одетые в праздничные нарядные одежды, они выстроились двумя стройными шеренгами по бокам от трона монарха, а за их спинами расположились слуги с подарками для русского князя.

  Как только Ардатов переступил порог залы, сразу раздался грохот барабанов, гром труб в честь прибывшего гостя и побежавшие слуги, с почтением проводили его к креслу, стоявшему перед троном султана. Михаил Павлович сел и торжество началось.   

  В этот вечер, Ардатов услышал в свой адрес такое огромное количество похвальных речей, которое не слышал за всю свою жизнь ранее.