Работа кипела до заката. Вместе с отловленными на берегу собралось сто сорок подонков, и творческий процесс затянулся. Некоторые пытались сопротивляться или бежать, получали пулю и все равно отправлялись проветриться на рею. В назидание другим.

Когда, казалось бы, подошел к концу ударный труд, освобожденный моряк показал на крупный четырехмачтовый барк, входящий в залив и участвовавший в налете в паре с «Маасом». Неутомимый де Брюэль скомандовал отшвартоваться от фрегата и дать выстрел по курсу барка. На его борту оказался полный трюм пленников, французов, англичан, португальцев, индусов, арабов, испанцев и достаточно многонациональный экипаж. Интернационал вешали до середины ночи, при свете факелов и прожектора «Новака». Редко когда На отдыхе в порту экипажи трудятся столь активно.

Мохаммед, только утром узнавший о геноциде пиратского народа, осторожно поинтересовался, не слишком ли круто — казнить весь экипаж. В Карибском бассейне принято уничтожать только капитана и помощников, матросы идут на каторгу или на плантации. Де Брюэль был неумолим. Он спросил:

— Где возле мыса Доброй Надежды взять плантацию или каторгу? Продавать матросов в рабство не хочу, чтобы не стимулировать безбожное дело. Вешать честнее.

Адмирал решил не спорить с дворянином в вопросах чести.

Пока фрегат и барк изображали новогодние елки, увешанные игрушками, только страшными, капитан узнал цену, по которой суда можно продать. Предложенные цены не понравились, в Европе за них можно взять вдвое больше. В итоге оба парусника влились в эскадру. Висельников схоронили в братской могиле — именно таким должно быть настоящее пиратское братство. Барк разоружили, укомплектовали экипаж французами и англичанами, назначив капитана и помощников из команд конвоя. Финансирование похода барка разделили пропорционально количеству кораблей от каждой компании: англичане, французы и голландцы получили равную, португальцы — половинную долю затрат и прибыли. Дюнкеркский однопалубный фрегат «Маас», по конструкции относящийся к первому поколению фрегатьего племени, присоединился к голландской четверке. Проведя в Капстадте еще три дня, вышли в море и, обогнув Игольный мыс, достигли Индийского океана.

Прямо в походе де Брюэль попытался провести перестроения и понял, что свежесобранные команды барка и фрегата еще совсем неуверенно выполняют маневры. Чтобы не подвергать их риску столкновения, парусники выстроились в две кильватерные колонны по восемь в каждой, новички стали замыкающими.

Оглядывая их с борта парохода, капитан ощущал некоторую гордость. Шестнадцать судов среднего и крупного водоизмещения шли на север на всех парусах. Для торговцев — очень большой конвой. Более многочисленные стаи собирали только военные флоты для массированной атаки или высадки десанта.

Когда остров показался на горизонте, «Новак» занял позицию между парусниками и береговой линией. Зная отвратительную репутацию Мадагаскара, шли настороже, оглядывая пространство на 360 градусов. Де Брюэль понимал, что шестнадцать кораблей могли дать отпор достаточно серьезной банде. Но на последней стоянке информация о том, что вся защита построена на трех орудиях парохода, а на парусниках осталось лишь по четыре-шесть стволов небольшого калибра, не считая фрегата с разношерстной командой, разошлась слишком далеко. Поэтому неприятности не заставили себя ждать.

Интересно, как они синхронизировали свои действия, подумал де Брюэль, рассматривая в бинокль две группы флибустьеров, рассчитывавших взять конвой в клещи. Вероятно, задняя группа пропустила их мимо себя, упрятав корабли в бухточках побережья, и кинулась вдогонку, а севернее по берегу остальные пираты снялись с якоря, едва заметив эскадру на горизонте.

Не вызывая Мохаммеда, призывавшего обращаться к нему в любое время дня и ночи, француз лихорадочно просчитывал ситуацию. Ветер свежий, дует от берега почти под прямым углом.