Выглядела она вполне ничего. Царапина на щеке от хлестнувшей ветки почти прошла. Сейчас бы загримировать ее, но некогда, да и нет у холостяка Чехова никакого грима.

Таня умылась. Почистила зубы указательным пальцем. Наскоро причесалась. Отмыла от грязи свои ботинки.

Все время прислушивалась: не проснулся ли Володя? Но в комнате было, слава богу, тихо.

Садовникова выскользнула из ванной. Уходить, не прощаясь, неудобно. Да и расставаться со своим спасителем почему-то было жаль. На кухне она нашла карандаш и листок бумаги. Написала:

Володя,

спасибо за приют. Извини – взяла у тебя в портмоне 300 рублей. При случае верну. Еще увидимся!

Целую,

Таня.

Положила записку на стол в кухне, среди грязных чашек и заветренной колбасы – пардон, но наводить порядок ей некогда, – и покинула квартиру, ставшую ей убежищем.

Жилище Чехова охранял тривиальный английский замок, и, уходя, Садовникова просто захлопнула дверь.

…Татьяна не могла видеть, что, как только она вышла из квартиры, Володя немедленно открыл глаза, улыбнулся и вскочил на ноги.

Она дошла пешком до метро «Сокольники». Оказалось, это недалеко.

На аллее, ведущей от метро по направлению к парку, толпилось множество людей. Кто направлялся гулять в Сокольники, кто пришел сделать покупки. Все-таки воскресенье. Сотни ларьков под полосатыми тентами торговали тысячью разнообразных мелочей.

В одной из палаток Таня прикупила солнечные очки – благо, небо оказалось ясным. Солнце, что необычно для осени, распоясалось вовсю и даже пригревало.

Затем Садовникова вышла на обочину и подняла руку. Остановился один частник, следом за ним – другой и тут же – третий. После прошлогоднего кризиса очень многие приличные люди, пострадавшие от дефолта, подались в частные извозчики.

Таня помнила, как отчим рассказывал ей о шпионской уловке: никогда не садиться в первое же такси, и потому погрузилась в третье. Третью машину она выбрала и потому, что водитель там оказался самым симпатичным. Сторговались доехать до «ВДНХ» за сто рублей.

Частника Таня отпустила за квартал от дома полковника Ходасевича.

Дом, в котором он проживал, – сталинская пятиэтажка – был одним из четырех, образовывавших каре. Они замыкали двор с четырех сторон. Во дворе росли деревья, имелась детская площадка, стояли лавочки и сушилось белье.

По случаю воскресенья в песочнице и вокруг качелей тусовалось множество детишек. Их родители составили своего рода клуб и покуривали, гордо следя за своими чадами.

Таня не спеша прошлась вдоль дома, находящегося напротив Валериного. До подъезда отчима по прямой – через детскую площадку – метров сто. Вокруг вроде бы ничего подозрительного. Никто не торчит неподалеку от его парадной, за квартирой не наблюдает. Форточка на кухне открыта – значит, Ходасевич дома.

Однако Татьяна решила не спешить. Один из подъездов дома напротив оказался не заперт. Кодовый замок напрочь выломан.

Таня вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Отсюда обзор за Валериным парадным оказался еще лучше.

По периметру всего двора стояли машины. Многие из них были Тане знакомы – по прошлым визитам к отчиму. Вот разваленная, ржавая красная «четверка». Старинное «Вольво». Перекошенный на один бок «Москвич». Новенькая бордовая «девяносто девятая».

Один автомобиль привлек ее внимание. Раньше Таня его никогда в окрестностях дома отчима не видела. (А ведь она бывала у Валерочки довольно часто – раза три в месяц как минимум.)

Танино подозрение вызвала черная «Волга».

Садовникова внимательно присмотрелась к тачке. Из-под багажника у нее поднимался парок. Дымок был хорошо заметен в прозрачном осеннем воздухе.