– Что он сделает – уволит меня, что ли? И потом, это самая что ни на есть голая новость. Жена сенатора покончила с собой, потому что муж ее бил.

– Вот увидишь, Джек не позволит тебе озвучить это, тем более выступить с комментарием на эту тему, или я его совсем не знаю. Разве что ты ворвешься в студию с дробовиком. Честно, Мэдди, это ему очень не понравится.

– Спорить не собираюсь. Но все равно сделаю то, что хочу. У нас же прямой эфир, меня нельзя просто выключить – получится страшный скандал! Так что давай сделаем еще один редакторский комментарий, а потом извинимся. Если Джек взбеленится, я переживу.

– Ты смелая женщина, – сказал Грег с широкой жемчужной улыбкой, неизменно завораживавшей женщин. Он был одним из самых популярных холостяков в Вашингтоне, и немудрено: умница, красавец, мил, успешен – редкостное и чрезвычайно завидное сочетание. Мэдди сама была от него без ума – в самом невинном смысле: она обожала работать с ним в паре и гордилась этой возможностью. – Не уверен, что позволил бы себе бросить вызов Джеку Хантеру, нарушив его распоряжение.

– У меня есть связи, – заявила Мэдди и тоже улыбнулась – впервые с тех пор, как прочла про Джанет Маккатчинс.

– А еще – лучшие на нашем канале ножки, это тоже невредно!

Перед пятичасовым выпуском Мэдди сильно нервничала. Вид у нее был собранный и безупречный, как всегда: красный свитер, аккуратная прическа, простые бриллиантовые «гвоздики». Но Грег слишком хорошо ее знал, чтобы не заметить волнение на отсчете секунд перед эфиром.

– Ты не раздумала? – спросил он ее шепотом перед самым началом передачи. Она утвердительно кивнула, улыбнулась в нацеленную на нее камеру и поздоровалась со зрителями, назвав себя и своего коллегу.

Они зачитали новости, как делали всегда: четко, ясно, профессионально. Потом Грег, зная, что сейчас произойдет, немного отъехал в кресле в сторону, и лицо Мэдди, пристально смотрящей в камеру, посерьезнело.

– Один из сюжетов сегодняшнего выпуска новостей касается всех нас, но некоторых – больше, чем остальных. Речь о самоубийстве Джанет Скарброу Маккатчинс в собственном доме в Джорджтауне, оставившей сиротами троих детей. Это, конечно, трагедия, никто доподлинно не знает, какое горе вынудило миссис Маккатчинс лишить себя жизни, но есть вопросы, которые нельзя обойти стороной, хотя ответов на них, возможно, так и не последует. Почему она так поступила? Что терзало ее в тот момент и раньше? И почему никто ее не выслушал, почему никто не разглядел ее отчаяния? В недавнем разговоре со мной Джанет Маккатчинс сказала, что однажды была госпитализирована для лечения от депрессии. Но, как утверждает источник, близкий к миссис Маккатчинс, дело было связано с насилием в семье, что и довело женщину до самоубийства. Если это так, то Джанет Маккатчинс – не первая женщина, добровольно лишившая себя жизни вместо того, чтобы подать на развод. Трагедии, подобные этой, происходят слишком часто. Возможно, у Джанет Маккатчинс были и другие причины уйти из жизни. Возможно, о них известно ее родным, мужу, близким друзьям, детям. Но ее смерть заставляет всех нас приглядеться к боли, страху, отчаянию некоторых женщин. Я не могу сказать, по какой причине Джанет Маккатчинс выбрала смерть, и не буду строить догадки. Говорят, она оставила письмо детям, но я уверена, что мы его никогда не увидим.

Но мы не можем не задаться вопросом, почему мир бывает глух к женским слезам, почему слишком многие среди нас говорят в таких случаях: «Наверняка с ней что-то не так… Вероятно, она сумасшедшая». А вдруг нет? Женщины гибнут ежедневно, накладывая на себя руки или от рук насильников. А мы очень часто не верим им, когда они кричат о своей боли, или просто отмахиваемся.