|
То есть, «хрущёвки» осыпались бетонными секциями всего лишь по случаю взрывного возгорания бытового топлива. Аналог еще не забытой днепропетровской трагедии. Так же не исключаются террористический акт, и даже мафиозные разборки. А после того, как где то в прессе (вовсе не местной, коя, предположительно, ручная и потому надежно взята под контроль) высветился намек на странные военные учения ВВС аккурат поутру нужного числа, тут же откуда то просочилась версия о чужих самолетах, явившихся, с полной и безоговорочной однозначностью, с востока, и к тому же, имевших на крыльях надежно различимые русскоязычные цифры. Вот на счет типа имеются некие противоречивости, но более всего на подозрении Т 22М, с переменной конфигурацией крыла. Благо, данный летающий вид техноэволюции в самой Украине успешно и заблаговременно распилен, изрублен топориками и сплющен молоточками в толерантную утиль, а то бы на цугундер неминуемо угодила родная армейская авиация. Голуби почтмейстеры столицы тоже к делу непричастны. Так что, понятное дело, на слуху только…
Ох уж эти москалики, соколы ясные, быстрокрылые. Эх, не туда княжна Ольга посылала свои летные полчища, не в ту сторону. Послать бы их на… Mosscou! Mosscou! Забросаем бомбами! Будет вам Олимпиада, а ха, ха ха, ха!
* * *
Ну, за ним идут, Сминая строй, другие, Звон мечей? Не слышен, Я в плену. И даже не галлюцинаций, Нет! Ведь те, должны рождаться изнутри, А здесь, все действие идет извне.
4. След врага
– Вот снимки, Олег Дмитриевич, – говорит капитан Папёнов, передавая полковнику ВВС стопочку фотографий. – С пылу жару? – косится полковник Добровольский. – Секретные поди? – Да уж так, – почти с прискорбием кивает начальник «Ка один». – Теперь уж, как вы понимаете, все едино. – Под суд ведь пойдете, воители, – весьма утвердительно констатирует авиатор. – Мало возможный вариант, – скалится капитан антенщик. – Вы снимочки то зацените, Олег Дмитриевич. Это боевые экраны, заснятые в кабине «Ка два» в момент налета. Разрешите, поясню все таки. Вот цель, в смысле, метка цели, вошла в зону пуска, видите? А вот тут – она уже в зоне поражения. Вот здесь удачно щелкнули, как раз засветка в момент подрыва. Правда, класс? А это уже СРЦ. – Тут я понимаю, капитан, – ворчит Добровольский. Он хмуро смотрит на фотографии. Берет две штуки в руки, вглядывается внимательней. – Минутку, капитан! – Откладывает снимки, тянется к телефону на столе. – Эй, Прилуцкий, дай мне Бояндина. Вообще, пришли ка его сюда. Причем, вместе с фото контролем. Ну, ты знаешь, о чем я. Знаю, что секретные. Ну и вооружи его, если положено. Можешь, сам сопроводить, коль не лень. Все, жду! – Сейчас нам кое что принесут, – неопределенно поясняет он окружающим – Папёнову, Мордвинцеву и старшему лейтенанту Первушину. Первушин в разговоре спецов не участвует, впрочем, как и Мордвинцев. Но Мордвинцев по случаю непродвинутости в узко специальных вопросах атмосферной войны, а танкист старлей еще и потому, что у него другие обязанности. Постоянно держа руку на кобуре, он их даже подчеркивает, ибо его задание попросту охранять «великое собрание» от вторжения посторонних. – Сколько ж вы завалили? – интересуется Добровольский, мацая по карманам – он ищет сигареты. – Тройку средних… в смысле обычных истребителей бомбардировщиков примерно вот тут, – Папёнов поворачивается и щурится на висящую за спиной командира истребительной бригады карту. Показать рукой не получается, не дотянуться. Папёнов бегает глазами по помещению в поисках указки. |
