В двенадцатикратную оптику американского бинокля хорошо был виден кирпичный домик и спрятавшийся за его углом внедорожник – черный «УАЗ Хантер». Очень хорошо была видна морда «уазика», хозяин попытался затюнинговать машину под «Гелендваген». Получилось так себе! Если издалека можно было еще перепутать, то в «оптику» сразу же были заметны все отличия – и морда не та, и обводы кузова не те, короче, никогда «уазику» не стать «геликом», сколько ты его не тюнингуй. Или если коротко: тюнингуй, не тюнингуй, все равно получишь… хрень!

«Уазик» застыл монументом отечественному автопрому, стоял как вкопанный и не двигался, двери не распахивались, даже фары не светились, лишь через приспущенное стекло передней двери поднимался вверх табачный дым, ну или чем у них там были напичканы папиросы.

Руку даю на отсечение, что в этот самый миг сквозь затонированные «в рубероид» стекла «недогелика» осматривают округу, выискивая наш «секрет». Рискнут или нет?

– Первый, ну че? Берем? Прием! – вновь ожила рация голосом Кургана.

– Погодь, – осадил я. – Без команды не рыпаться.

Можно, конечно, достать сидящих в «УАЗе» с наших позиций, но придется бить из «крупняка», изорвав кузов внедорожника в хлам. А оно нам надо? Фиг его знает, кто там внутри? Может, Молдаван, а может, и нет. Послал этот умный птах кого-то из своих сявок на разведку, а сам сидит в своем логове да водку из самовара попивает, закусывая фуагрой.

Что-то жрать захотелось…

Внедорожник еще минут десять поизображал из себя памятник, сдал назад и отчалил в неизвестном направлении.

– Старшой, ну уйдут же гады, – взмолился Леха.

– Тихо будь! – рыкнул я.

Проводив внедорожник, я бережно упаковал «Леопольда» в футляр, который закинул в заспинный «хабарик». «Леопольд» – это я так ласково называл американский бинокль фирмы Leupold. Конкретно мой был Leupold BX-2 Acadia 12\50 – очень хороший бинокль, защищенный от всего, что может угрожать оптике в нашем суровом мире. Больше всего мне нравился относительно малый вес вкупе с мощными линзами. Достался мне за копейки – все пара бутылок коньяка и «сотка» бакинских денег. Я потом специально смотрел, сколько такой новый стоит, получалось, что заплатил всего треть рыночной цены, а если учесть современное ценообразование в Крыму, то выходит, что обошелся он мне всего лишь в десятую часть истинного ценника. Так-то вот!

– Всем! Сворачиваемся и отползаем на место сбора, – отдал приказ в микрофон рации.

Ну да, и время как раз подошло возвращаться на базу, подумал я, глядя на часы. Пока доберемся, пока «сдадимся», уже и стемнеет. Так что пора и честь знать.

Пятясь задом, спустился на дно канавы и, низко пригибаясь, двинулся по ней. Метров через двадцать канава вывела наверх в заросли орешника, тут можно было и не прятаться, все равно камуфляж на фоне густой растительности делал меня незаметным. Но повинуясь привычке, двигался аккуратно и плавно без лишнего шума и резких движений. Береженого бог бережет!

На точке сбора – поляне с повалившейся осиной – собралась вся разведгруппа. Пять человек особо приближенных к императору, то есть ко мне: Леха Курган, он же Алексей Муромский, Витька Басурман, он же Виталий Басурин, Николай Осорин, он же Якут или Китаеза (в зависимости от моего настроения), Павел Сахаров, он же Сникерс, и Серега Кашин, он же Плов.

Позывные к человеку, как правило, пристают либо от фамилии, как, например, у Басурина – Басурман, либо за внешний вид, как у Осорина, он же Якут.