— Довольно!

— Ага! — торжествующе вскричал лорд. Друзья подались к нему — возможно, чтобы остановить, — и в этот самый момент под ноги гоблину скатился какой-то довольно тяжелый предмет. Ориан подобрал его и зажал в кулаке, который сразу загорелся дымным желто-зеленым светом. — Это что у тебя, а?

— Ничего. — Гоблин тщетно пытался разжать пальцы юноши, чтобы вернуть пропажу. — Всего лишь болотный огонек, чтобы освещать дорогу домой.

— Оставьте его, — сказала Мэри, но так тихо, что сама себя не расслышала.

— Да ну? По-моему, это очень напоминает оружие. — Дурман повернулся к своим друзьям и другим посетителям. — Что скажете? Разве указ Совета не запрещает гоблинам и прочим лишенным гражданских прав носить оружие? Сходи-ка за констеблями, — велел он одному из своих спутников, удерживая вырывающегося Пуговицу на вытянутой руке. — Думаю, они этим заинтересуются... — Внезапно он вскрикнул и затряс рукой, пытаясь освободиться от того самого пленника, которого так крепко держал. — Проклятый живогрыз! Он кусается! Убью! — В другой его руке сверкнул тонкий, но длинный кинжал.

Мэри выхватила пистолет, намереваясь только попугать буяна, в крайнем случае пальнуть в потолок, но тут в таверну ввалился необычайно длинный и тощий оборванец с глазами и ртом, широко раскрытыми от ужаса или боли. Мэри в растерянности опустила оружие. Оборванец, шатаясь и постанывая, брел прямо к Ориану и гоблину. Руками он сжимал виски, как будто кто-то наслал на него жестокую головную боль. Лорд отпустил гоблина, оглядывая пришельца. Усмешка на его лице говорила о том, что этого нового противника он всерьез не принимает.

— Никак гоблинский заступник? — осведомился он, подняв повыше свой нож.

— Стой! — крикнул неизвестный. — Оставь его! Уйдите из моей головы, вы все! — Его голос превратился в визг. Что— то грохнуло в зале, и ослепительно-белая вспышка сменилась полной тьмой.

На одно безумное мгновение Мэри подумала, что это она нечаянно нажала на спуск, но даже «кукушка» не производит такого грохота. Эхо, болезненно отдающееся в ушах, наконец утихло, но Мэри по-прежнему ничего не видела.

Стоя на коленях, она шарила руками по полу, неизвестно что отыскивая. Слышались крики — множество криков.

— Кто выключил свет, канальи? — Чья-то рука ухватила ее за ногу. — Кто здесь?

— Это я, Можжевельник. Значит, это просто свет погас? Я уж думала, что ослепла.

— Опять авария, чтоб ей.

— Хвала Роще. Я думала, у меня глаза вытекли.

Свет включился несколько минут спустя. Почти все, кто был в таверне, как ни странно, остались на месте — в том числе и Ориан Дурман. Он лежал на полу навзничь с перерезанным горлом, окруженный широченной лужей крови и пива. Рука, в которой он недавно держал гоблинский фонарик, вместо кисти заканчивалась черным обрубком.

Вид у трупа был крайне удивленный.

— Беда, — сказала Мэри Можжевельнику. — Хуже не бывает.

Гоблин и длинный, само собой, исчезли.

Беда нарастала медленно, но Мэри не сомневалась, что очень быстро она наберет скорость. Как-никак у нее в заведении убили сына советника, хотя никто не понимал толком, как это произошло. Даже полная ее невиновность и тот факт, что глупый молокосос сам напросился, мало что будут значить, когда государственная машина придет в движение. Впрочем, следователь, который ее допрашивал, казался не очень злым, и Мэри позволяла себе надеяться.