Горбун мрачно глотнул вина.

– Лежат голубчики дозорные вдоль тропинки, все десятеро, никто пикнуть не успел. А их головы рядом так аккуратно сложены. Это их этими самыми Ас-Урумами покрошили, – кивнул горбун на меч, что я сжимал в руке. – Пока мы суетились, тыловой дозор отправился в райские сады к Единому. Девятерых убили, одного утащили – нашли мы его потом всего изрезанного, без глаз. Пытали. Вот такая война – никого не достали, а двух десятков уже нет. А самое обидное, – стукнул Олаф кулаком по столу, – тренировались они на нас. Маг так и сказал: молодняк учится. Уж больно грязно пытали, без выдумки.

– И что же дальше?

– А что дальше? Кругом лес, и сколько мы в него ни всматриваемся – все без толку. Залегли в овраге, командиры начали советоваться. Звон лежим, два… Вдруг из леса стрелы полетели. Навесом. Паника, беготня. Командиры нас и убили. Один закричал: «В атаку!» – другой: «Назад!» Маг поставил щит и первым ломанулся вперед. Первым же и угодил в волчью яму. Так насадился на кол, что когда вытащили – уже остыл. Еще пятеро зажмурились от стрел. Вернулись обратно на тропу, считаемся – еще семерых нет! Тех, что отступали.

Олаф закрыл лицо руками, замолчал. Я лежал задумавшись. В Чечне духи тоже любили устраивать засады. Стрельнут из РПГ на горной дороге по головной машине, потом подожгут последнюю – и все, ты в мешке. Со склонов долбят, еще и фугас какой рванет, если разведка хлебалом прощелкала… Пока вертушки вызовешь, пока раненых вытащишь – половина отряда двухсотые и трехсотые.

– Ну и чем все кончилось? – прервал я молчание.

– Позором нашим. Добили раненых, рванули по тропе. Щитами загородились, только толку от них… Клевали нас всю дорогу. Но так, для виду уже. Как мага уработали, так поостыли инисы. Выгнали из Сурана, и все. Половина сотни легла в землю.

Олаф допил фляжку, убрал за пазуху.

– Полусотника, что выжил, – на рудники. Нас всех пинком на улицу без оплаты. Хорошо, что еще в живых оставили. А так вполне могли каждого седьмого обезглавить.

М-да… Что зимой и летом – одним цветом? Кровища!

Приказ королевы явиться к ней советник Дианель получил неожиданно и, прервав доклад секретаря, сразу же направился в солнечный парк, где повелительница изволила отдыхать от полуденной жары под сенью древних мэллорнов. В галерее он остановился перед огромным зеркалом и придирчиво оглядел свое отражение. Королева эльфов была само совершенство, и от ее подданных требовалось выглядеть безупречно. Сейчас в зеркале отражался высокий подтянутый эльф, выглядевший по людским меркам лет на тридцать, но его истинного возраста не знали даже члены семьи. Догадывались, что он немногим младше повелительницы, но никому и в голову не пришло бы задать ему некорректный вопрос о возрасте. Перворожденные ценили не количество прожитых лет, а то, как много славных дел было сделано за эти годы. В этом отношении у Дианеля пока нет соперников, его заслуги перед Великим Лесом были общепризнаны. Вздохнув, советник поправил вышитый ворот голубого камзола, провел длинными изящными пальцами по темным бровям и задержал их в уголках зеленых, как весенняя трава, глаз. Он по-прежнему был красив, но самые первые морщинки уже появились на его безупречном лице, и с этим нужно что-то делать. Прожитые годы и постоянные заботы – это не повод распускать себя. Не хватало еще дождаться упрека от королевы.

Дианель прошел быстрым шагом мимо охраны по террасе дворца, начал уже спускаться по широкой лестнице в парк и замер на ее ступенях, любуясь открывшейся ему картиной.