С неба потянулись уже знакомые чёрные рукава смерчей – похоже, уходил ещё кто-то из птенцов, но Фесс не успел даже испугаться: витые копья тьмы впивались в крыши домов, размётывали стены, но не производили и сотой доли тех разрушений, что вызвала Атлика в несчастном Арвесте.

– Ты видел, некромант?! Они не могут сладить с Аркином!

– Вижу, Этлау, вижу…

Тем не менее Святой город горел, не спасали многочисленные речные рукава. Где сейчас Курия, что делает понтифик, почему не защищают свою столицу?..

«Призови нас», – ворвался в сознание густой бас.

Рысь аж подпрыгнула на месте.

– Кто это был, папа?

Инквизитор непонимающе воззрился на девочку-дракона.

– О чём ты, дитя моё?

– Кто звал тебя, пап? – Рысь полностью проигнорировала отца-экзекутора.

– Не знаю, – развёл руками Фесс. Драконица покачала головой.

– Мне это не нравится, – объявила она. – Впрочем, это – потом. Всё – потом. После Салладорца.

Таинственное чутьё племени Хранителей Кристаллов уверенно вело Рысь по следу. Фесс ничуть не удивился, поняв, что они направляются прямиком к кафедральному собору, по-прежнему гордо и неколебимо возвышавшемуся над окутанным дымом, тяжело, если не смертельно раненным городом.

– Ты хорошо знаешь аркинские катакомбы, Этлау. Где оно может быть, то, что ищет Салладорец?

– Вопросы у тебя, Неясыть… Я не был посвящен во все секреты аркинского понтификата.

– Но ты ж у них был… чуть ли не святым, по-моему! Этлау желчно хмыкнул.

– Эти глупцы оказались нетверды в вере. Истинное благочестие не требует подтверждения чудесами. Они смотрели на меня как на созданного Им голема, одерживающего победу за победой посредством вложенной в меня заёмной силы. Но таким, как я, не доверяют секретов. Нас могут страшиться, нам могут поклоняться, но доверять – никогда. В этом смысле мы весьма схожи с тобой, некромант.

Фесс промолчал. Как-то не хотелось признавать, что в словах Этлау на сей раз крылось немало правды.

Громада собора грозно нацелила в небеса копья бесчисленных шпилей и оконных арок. Здесь было пусто и безжизненно: кто мог – сражался, остальные бежали.

– Не думаю, что Его святейшество ещё остаётся в Аркине, – проронил Этлау, решительно направляясь через весь собор к высокой, богато разукрашенной кафедре, с которой вещали архипрелаты Святого города. – Сбежал, когда понял, что с тобой ничего не получается. Но так просто он не отступится. Заклятье выхода из Эвиала, надо же! Далеко удирать собрался.

Фесс промолчал. Он впервые оказался в главном аркинском храме; и здесь поистине было на что посмотреть.

На жёстких, отполированных до блеска скамьях могли, наверное, рассесться самое меньшее три-четыре тысячи человек, а если потесниться, так влезли бы и все пять. Просторные нефы, поддерживаемые исполинскими колоннами арки; в нишах застыли статуи прославленных подвигами во славу Спасителя смиренных Его служителей; повсюду – золотые оклады, искрящиеся самоцветы, тонкая резьба, отполированный мрамор.

– Удивительно, – вслух подумал Фесс, – здесь же сердце магии Святого города, почему никто не попытался засесть тут?

– Потому что собор должен стоять во имя Спасителя, а стены храма да не осквернятся кровью, – отозвался инквизитор. – Грязь можно отмыть, но кровь – никогда.

– Интересная теория для воинственной церкви, огнём и мечом искореняющей крамолу…

– Какая есть, – сухо ответил Этлау. – Ага, здесь! – Он распахнул неприметную низкую дверку, одну из многих, притаившихся в боковом притворе.