У него найдутся свои собственные ловушки.

– Если не возражаешь, я хотел бы присутствовать, – услыхала вампирша.

Хедин. Познавший Тьму. Хозяин, повелитель и – для Эйвилль – спаситель. Выдернувший её из гущи озверелой толпы, из-под занесённых осиновых колов. Получивший её преданность – до самого конца, каким бы он ни был.

Но сейчас Эйвилль почувствовала укол жгучей обиды. Почему он пришёл? Не доверяет ей? Она ведь так старалась, с ума сходя от голода, равнодушно проходила мимо лопухов, пренебрегавших защитой, самих подставлявших горло под её клыки… только чтобы он убедился – она не безумна, она сама, разум, а не тёмная вампирья сущность управляет её жизнью.

Всё равно обойтись без крови она не могла, причём – не только человеческой. Людская помогала не умереть от голода, однако для того, чтобы в полной мере показать свою магию (причудливую и ни на что не похожую, унаследованную от единственного эльфа-в ампира, добровольно вставшего наЭТ У стезю и обретшего способности вампира не после укуса и обращения-инициации, а силой одного лишь чародейства), – для этой магии требовалась кровь эльфов.

Познавший Тьму доставлял ей всё потребное. Иногда она приходила к смертельно раненному собрату, даруя ему последний покой и сладкие минуты забытья, свободные от ужаса v< боли перед тихим, словно отход ко сну, концом. Но Хедин строго запрещал е й обращения; за всё время она дала начало лишь пятерым.

И одной из этой пятёрки уже не стало.

Эвиал, проклятый мир. Проклятый человек, явившийся в Эвиал из другого мира, тоже проклятого. Явившийся со странным и страшным оружием, перед которым оказалась бессильна вся вампирья магия. Она, Эйвилль, не успела.

Смерть какого, кто соединён в великое кольцо живою кровью, чувствуется всем кругом. Эйвилль знала, как погибла обращенная ею. И знала, что обязана отомстить.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – негромко и спокойно проговорил Познавший Тьму, вставая рядом. – Об убийце, о том, кто сразил твою товарку. Я знаю, как кричит в тебе её памяти её последние слова, последние чувства. Но, быть может, её память сказала тебе, как она вообще оказалась в Эвиале?

Упырица покачала головой.

– Нет, повелитель. Я знаю лишь образ убийцы. Я слышу лишь её отчаяние и боль. А что он а делала в Эвиале… не знаю. Подобных мне мало, Артрейя могла искать новых братьев…

Хедин кивнул.

– Но почему она умерла? Ваше племя убить не так-то просто.

Эйвилль потупилась.

– Да, повелитель. Требуется или серебро, или зачарованное деревянное оружие. Но на сей раз всё пошло не так. Артрейю убили, сразили последней смертью, и её больше нет.

Они помолчали.

– Тебе сейчас очень тяжело, Эйвилль, – наконец проговорил Хедин. – Я хочу дать тебе дело, которое поможет, растворит хотя бы часть утраты. Найди тех, кто высосал жизнь из Кирддина, скажи мне их имена, и, клянусь познанной мною Тьмой, я отдам их тебе.

Эйвилль окаменела.

– Кровь богов, – прошептал Хедин, приближая губы к уху эльфки, холодному, словно выточенному из цельного куска льда. – Подумай, на что ты станешь способна, отведав её.

– Я-а… сделаю всё, повелитель, – с трудом произнесла Эйвилль; у неё кружилась голова.

– Но ты должна забыть о мести, – непререкаемым тоном распорядился Познавший Тьму.

– Не могу и не хочу лгать моему спасителю – я не забуду, даже если бы очень этого хотела.