В далекий край товарищ улетает

«Нарком прямо сказал мне, что правительство не верит в надежность пакта о ненападении с Германией, что Гитлер, по всем данным, готовится к восточному походу. В правительстве и в Наркомате обороны отдают себе отчет, что Германия выступит против нас не в одиночку. Тогда уже, осенью 1940 г., Семен Константинович (Тимошенко. — В. М.) почти целиком обрисовал состав гитлеровского военного блока: Германия, Италия, Румыния, Финляндия.

— Можно предполагать, — заявил мне нарком, — что японские милитаристы приложат все силы, чтобы либо добиться в 1941 г. победы над Чан Кайши и Гоминьданом… Им нужно освободить руки к тому часу, когда Гитлер двинет войска против нас, т. е. быть во всеоружии к большой войне для решения своих проблем на востоке. Наша задача — помочь Китаю отразить японскую агрессию…» (Из воспоминании маршала В И. Чуйкова о том, как нарком обороны С. К. Тимошенко вызвал его для назначения главным военным советником китайского лидера Чан Кайши).

Для армейской верхушки в те годы наша роль в Китае не была секретом. Да и вообще для военных, особенно — летчиков.

«Мы со Степаном подали по команде рапорты с просьбой разрешить нам поехать добровольцами воевать в Китай», — вспоминал летчик испытатель Константин Коккинаки. Степан, о котором пишет Коккинаки — это другой наш летчик-ас Степан Супрун, о котором — чуть позже.

Для остальных граждан СССР давался прозрачный намек в фильме «Истребители» (лидер проката 1940 года). Замечательную песню «Любимый город» из этого фильма пела вся страна. В ней прямо сказано (спето Марком Бернесом):

В синей дымке тает — в синий дым Китая! Ну и дальше — «Пройдет товарищ сквозь бои и войны…» В Китае тоже шла война — с японцами.

Месть за Цусиму и Порт-Артур

Вялотекущий конфликт Японии и Китая шел давно. «Фэнтянская конница генерала Цзюншэня вместе с японской кавалерией в результате обходного маневра разгромила штаб 4-й Национальной Армии генерала Сунлина на станции Байципу».

Вы что-нибудь понимаете? Мне тоже это мало что говорит.

Не пугайтесь, разбираться в восточных хитросплетениях японо-китайских отношений я вас не призываю. Это сложно, и нам — не нужно. Но один момент надо отметить. Начало полномасштабной японо-китайской войны до боли напоминает происшествие, с которого годом позже начались хасанские события. Летом 1937-го во время ночных учений у Пекина пропал 1 (один) японский солдат. У нас, как вы помните, на сопке Заозерной был застрелен 1 (один) японский жандарм. Японцы атаковали и быстро взяли Пекин, Шанхай и Нанкин. Китайцы были ошеломлены. В этой связи мне почему-то кажется, что принимая решение по Хасану — Сталин держал в голове этот китайский сценарий.

И еще, думаю, ему хотелось поквитаться с самураями за поражение в войне 1904–05 годов. Конечно, как революционер он должен был радоваться поражению царя. Но как державник и кавказец — наверняка поставил для себя «галочку» на будущее: при случае — отомстить.

Блюдо подавалось холодным. Вот отрывки из хроники нашего участия в японо-китайской войне — в основном за 1938 год.

14 сентября 1937. Москва. Переговоры военной делегации Китая с руководством НКО СССР завершились договоренностью о поставках советской военной техники в счет будущих кредитов.

21 ноября 1937. Нанкин. Первый воздушный бой советских летчиков-добровольцев с японцами. Против 20 японских самолетов — 7 наших. Они сбили 2 бомбардировщика и 1 истребитель — без потерь.

31 января 1938. Гонконг. Из Севастополя прибыли суда с военными грузами для китайской армии. Доставлено 82 танка Т-26, пять 76-мм зенитных батарей с приборами управления огнем, 40 тыс.