Лорд Совелин Фалкен лично прибыл на побережье, чтобы исполнить свой долг и хоть как-то искупить вину за то, что не погиб, как подобает мужчине, еще в Палатиуме. Но поскольку он являлся здесь единственным представителем правящего дома, то неожиданно для себя оказался во главе всего этого воинства, хотя вовсе об этом и не просил. Вожаки ополченцев — крепкие и решительные старики, многие из которых когда-то служили в Стражах, — отдавали ему честь, словно какому-нибудь генералу, а затем докладывали о своем неутешительном положении. Охранники, практически не способные к принятию каких-либо решений без высочайшего дозволения со стороны аристократов, тут же обступили его со всех сторон, чтобы получить подробные инструкции.

Совелин делал что мог. Свой штаб он разместил на заводе по переработке отходов — уродливая конструкция из рассыпающегося от старости роккрита и стали все еще продолжала прогонять через себя и сбрасывать в море ядовитые воды промышленного производства. Несмотря на почтенный возраст, здание оказалось все-таки довольно прочным бастионом, дающим хороший обзор. Отобрав несколько наиболее адекватных лидеров ополчения, лорд расположил их в разных точках оборонительных рубежей. Расходясь по назначенным им постам, старики вспоминали, как хорошо им когда-то служилось под началом великого дедушки или столь же великого дяди Совелина, и говорили, что для них большая честь снова выполнять указания благородного Фалкена.

Охранники держались поближе к своему господину, обороняя завод и прилегающие территории, но вовсе не потому, что были лучшими воинами, а по той лишь причине, что Фалкен просто не желал, чтобы они оказались одни, лишенные своих господ, среди ополченцев, чьи мятежи еще совсем недавно подавляли с такой жестокостью.

Лорд умолял Императора указать ему, что еще можно сделать, помочь найти хоть какую-то возможность укрепить оборонительные рубежи. Но Бог молчал, и вскоре Совелин понял, что их время вышло, когда увидел на бурных водах океана первые орочьи суда. Почти три сотни примитивных, едва держащихся на плаву кораблей, сколоченных из цельных стволов, набитых зеленокожими под завязку. Крики и песни ксеносов смешивались с грохотом волн, разбивающихся о скалы, в единый ритм, наполненный ненавистью и жаждой крови. Защитники дрогнули, едва услышав эти звуки, — казалось, будто над полем боя задул черный ветер, словно гимны орков и в самом деле заставили их богов посмотреть на Ванквалис. В течение целой вечности, хотя в реальности прошло не больше часа, Совелин слушал, как военные напевы звучат все громче и громче, и уже не был уверен, что не бросится бежать, поджав хвост, едва увидит оскаленные звериные морды зеленокожих.

Первый корабль — огромная, разваливающаяся на ходу посудина — взлетел на очередной волне и с грохотом вылетел на камни. Разбухшая древесина не выдержала, и корпус рассыпался, разбросав по берегу почти десять тысяч визжащих рабов.

Битва уже кипела вовсю, когда вожак ступил на берег Хирогрейва. Священная цель, которую он поклялся залить кровью, объект столь долгого вожделения. Когда-то эта земля принадлежала оркам, как и Неверморн… и так же, как зеленый континент, она снова будет их.

Окрасившийся в розовый цвет прибой выбросил на берег рядом с ним несколько тел. Рабы гибли сотнями, и их трупы устилали пространство, отделявшее орков от оборонительных рубежей. Огонь вели из домов, расположенных в некотором отдалении от зоны высадки, — крошечные человеческие фигурки высовывались из окон или прятались за выступами крыш. В самом центре этих жалких укреплений высилось приземистое квадратное здание перерабатывающего завода, и сотни рабов пытались взобраться по его уже залитым кровью стенам.