Она отогнала от себя эту мысль, мельком улыбнулась Скаддеру и прошла мимо обоих к нише с кухонной плитой, чтобы налить себе чашку кофе. Ей не хотелось пить, но во рту у нее пересохло от долгого разговора. Прежде чем она поднялась к Стоуну, она полчаса провела с добровольцами, которых она впервые увидела два дня назад. Она задала им множество вопросов – и получила множество поразительных ответов. То, что утверждал Киас о методе джередов, в течение нескольких часов обучать людей во сне тому, что в нормальных условиях они усвоили бы за месяцы или годы, соответствовало действительности. Несмотря на то, что четверо мужчин и две женщины родились и выросли в колонии в Париже и за всю свою жизнь не видели даже такого простого прибора, как телевизор, они прекрасно разбирались во всех видах оружия и средствах передвижения, находившихся на базе. Черити была уверена в том, что если бы она задала им больше вопросов, то могла бы чему‑нибудь от них научиться.

Во всяком случае, это не поколебало ее сомнения относительно ударной мощи ее импровизированного отряда. Что‑то знать – это только одно, а уметь применить это на практике – это уже другое.

Она маленькими глотками отпила кофе, подошла к столу и доверительно положила левую руку на плечо Скаддера. Таким же естественным, почти бессознательным движением он взял ее пальцы и пожал их. Черити мельком улыбнулась. Это было одним из тех немногих положительных изменений, обращаться с которыми они научились за последние два дня. Между ними больше не осталось фальшивой робости. До сих пор она не говорила об этом со Скаддером, но была уверена в том, что он чувствовал то же самое: во время ее пребывания в гиперпространстве с ними что‑то произошло. Будто бы на какое‑то мгновение они стали одним целым. Черити уже больше не помнила об этом. Она лишь ощущала еще воспоминание о каком‑то воспоминании, но само это ощущение было несказанно теплым и глубоким. На какой‑то неопределенный по времени момент они делили друг с другом большее, чем кто‑то когда‑либо делал это до них, они чувствовали и разделяли мысли друг друга, свое тайное желание и тоску, а также и опасения.

– Как обстоит дело с партией? – спросила Черити, когда Харрис потянулся за пешкой, а потом снова отнял руку, не дотронувшись до фигуры.

– Боюсь, что не слишком хорошо, – сказал Харрис.

Скаддер махнул рукой.

– Не верь ни одному его слову. Он поддается мне нарочно.

– Я играю не особенно вдумчиво, – со смущенной улыбкой признался Харрис. – А если откровенно, то все это время я думаю о том, как бы мне с глазу на глаз поговорить с губернатором Стоуном.

Он вопросительно посмотрел на Черити:

– Не могли бы вы мне в этом помочь?

Черити отпила из своей чашки кофе и пожала плечами. Она сморщила лицо: кофе оставлял желать лучшего.

– Это зависит от того, о чем вы хотите говорить.

– Я все подсчитал, – ответил Харрис. – Мой оклад составлял тогда ровно двести фунтов в неделю. За пятьдесят семь лет мне армия задолжала уже где‑то сто тридцать тысяч фунтов. Мне бы очень хотелось знать, получу ли я их и когда.

Какое‑то время Черити удивленно смотрела на Харриса, затем она заметила в его глазах насмешливые огоньки и начала громко смеяться. Также засмеялся и Скаддер, в то время как Харрис с удивительным актерским мастерством сохранял абсолютно серьезную мину и даже изображал еще какое‑то возмущение.