— Тион побери! Тут пусто, как в башке у огра! — расстроенно заметил Боиндил, дойдя до первого зала кузницы, где стояли печи для выплавки железа.

Огонь в печах погас, все было холодным, а фекалии, оставленные тут орками, испускали чудовищную вонь.

В соседнем зале находился знаменитый горн «Драконье Дыхание».

— Свинорылые ушли. — Боиндил начал подниматься по ступенькам. — Пойдемте, посмотрим, все ли в порядке с горном. Молю Враккаса о том, чтобы огонь в горне не погас.

Тунгдила раздражало поведение друга, но он понимал, что Боиндил волнуется за брата, а страстное желание вступить с кем-то в бой иссушает его рассудок и, если вскоре Бешеному не удастся поорудовать топором, его вспыльчивость может стать опасна для окружающих.

Ненависть к чудовищам делала Боиндила великолепным воином, но в то же время представляла угрозу. Ярость закипала в глубине его души, она неуклонно росла, и так происходило до тех пор, пока Бешеный уже не мог ее сдерживать и, ослепленный гневом, набрасывался на все, что только попадалось на пути. Враккас наделил его поразительным талантом к боевым искусствам, но при этом сделал бой его проклятием.

В кузнице у горна было заметно теплее, чем во всех остальных помещениях крепости.

Вокруг «Драконьего Дыхания» стояло двадцать обычных кузнечных горнов и восемьдесят наковален. В зале страшно воняло, так что у гномов даже перехватило дыхание. К горлу подступала тошнота. Повсюду валялись разлагающиеся трупы орков, богглинов, нескольких альвов и даже троих троллей. Друзья стали искать тела последних из Пятых. Где-то тут покоился и Баврагор Молоторукий, прикрывавший их отступление, когда на крепость напало войско чудовищ.

— Во имя Враккаса, это, наверно, была чудесная битва! — с уважением в голосе пробормотал Боиндил. — Я и не думал, что наш вечно пьяный певец способен на такое.

Поиски останков гномов ни к чему не привели — казалось, орды Нод’онна просто разорвали их на мелкие части. Тунгдил нашел только куски доспехов.

— Посмотрите! — Балиндис указала топором на горн в центре зала. — Он еще горит!

Златорукий вздохнул с облегчением. Теперь можно было изготовить тут из стали и железа все, что было необходимо новому королевству.

— Давайте разведем огонь посильнее и покажем всем, что дети Кузнеца вернулись в пещеры и шахты Гизельбарта Одноокого.

Они с Балиндис осторожно подбросили в горн угля и потянули за цепи, приводящие в движение огромные кузнечные мехи. Так они вдохнули в волшебный горн новую жизнь. Тунгдил отправил десятерых гномов наверх, к основной группе, чтобы сообщить им о том, что все в порядке и следует направляться сюда.

Тем временем Балиндис принялась чинить вытяжку горна. Кто-то из Пятых привел в негодность лебедку, которая позволяла открыть тяжелую металлическую пластину вытяжки. Благодаря этому орки не смогли последовать за Тунгдилом и его друзьями.

Подняв голову, она взглянула на потолок пещеры в восьмидесяти метрах над головой и лестницу, упиравшуюся в заслонку. Массивная пластина не позволяла пройти дальше.

— На это уйдет какое-то время, но я справлюсь. — Девушка намеренно произнесла это громко, чтобы Тунгдил, стоявший поодаль, услышал. — Они разбили шестерню и два захватных крюка, поэтому цепь застопорилась. Завтра все скую заново.

Златорукий кивнул, не оборачиваясь.

— Нужно тут все убрать. Трупы сожжем в горне, из расплавившихся доспехов можно будет что-то выковать. — Он увидел под полуразложившимися трупами клещи, молотки, напильники, зубила и другие кузнечные инструменты. — Вскоре наковальни запоют старую песню, которой так давно не слышали Серые горы.

Оглянувшись, чтобы убедиться в том, что никто на них не смотрит, Балиндис подошла к Тунгдилу и схватила его за рукав.