– Сэр, а почему бы не провести всю эту работу в виртуальной реальности? – поинтересовался Раджаб Сингх. – Так же будет гораздо безопаснее!

– Вы сами ответили на свой вопрос! –Полковник мрачно улыбнулся. – Условия испытания максимально приближены к боевым, и если вы будете погибать, то СЭС не пошевелит и пальцем, чтобы вас спасти! Расходы на обучение будут списаны со счетов, родственники получат тело, но и только…

Кассета, вставленная в считывающее устройство, глухо щелкнула. Висящий в воздухе виртэк моргнул, и на нем появилось изображение смуглого и на редкость хмурого мужчины.

– Хуан Сантьяго Васкес, – включилось аудиосопровождение, – родился пятого сентября две тысячи сто восемьдесят третьего года в Мехико. Родители…

Виктор слушал и пока не старался все это запомнить. У него есть два дня на то, чтобы стать этим человеком, натянуть на себя его шкуру. Времени предостаточно.

Изображение на экране не было статичным. Хмурого типа засняли во время работы – уборки мусора, во время отдыха – в грязном баре, таком темном, что камера с трудом пробивалась сквозь полумрак, дома – в крошечной унылой квартирке, каких множество в пригородах громадного мегаполиса Мехико.

Зрелище было убогое, но Виктор не обращал на обстановку внимания. Его интересовал только сам Хуан Сантьяго Васкес, его привычки и пристрастия, манера двигаться и общаться.

Если бы кто‑нибудь заглянул в комнату, отведенную Виктору на базе СЭС, то увидел бы, что ее обитатель неподвижно сидит на полу. Его немигающий взгляд намертво приковал к себе виртэк, поднимающийся над тонкой пластинкой считывающего устройства.

3 октября 2218 года летоисчисления Федерации

Земля, Кайенна

– Джентльмены, я надеюсь, что все готовы? – В голосе полковника Фишборна звучала легкая тревога.

Виктор уверенно присоединился к общему утвердительному ответу. Два дня упорной работы, и он уже не чувствовал себя уроженцем Нижнего Новгорода, зато мог детально описать трущобы Мехико, выругаться на тамошнем арго и подробно изложить биографию Хуана Сантьяго Васкеса.

Свою биографию.

Прочие курсанты тоже изменились. Они иначе двигались, разговаривали, а на их лицах, недавно еще неподвижных и пустых, отражались самые настоящие человеческие эмоции.

И какая разница, что чужие?

– Тогда по одному проходим в эту комнату. – Фишборн указал на дверь и сам скрылся за ней.

– Джон О'Брайен, – тут же прозвучал из динамика мягкий женский голос.

– Совсем как в самом начале, в Квебеке, – мягко улыбаясь, шепнул Рагнур, или, скорее, тот, который ранее был Рагнуром, поскольку такая улыбка норвежцу не была свойственна. – Ты помнишь?

– Как же не помнить? – ответил Виктор. – Вот…

Но развить мысль он не успел. Следующим вызвали его.

Провожаемый одобрительными возгласами и хлопками по спине, Виктор проследовал к двери.

За ней оказалась полная темнота.

– Сэр? – осторожно спросил Виктор и тут же услышал слабое шипение. Ноздри ощутили неприятный сладковатый аромат, и ноги неожиданно ослабели, а мысли спутались.

Падая на пол, он уже ничего не почувствовал.

– Простите, мистер Зеленский, – гаснущее сознание успело уловить реплику полковника, – но это необходимо для чистоты эксперимента…

4 октября 2218 года летоисчисления Федерации

Борт космолета «Альфард‑217»

Хуан Сантьяго Васкес очнулся от страшной головной боли.