Утром римляне построились в боевой порядок перед своим лагерем, а Гасдрубал выслал с вершины на уступ нумидийскую конницу и отряд балеар-ских и африканских пехотинцев. Сципион, объезжая ряды, говорил, что неприятель заранее отказался от надежды победить в открытом поле и полагается не на мужество и не на оружие, а лишь на силу позиции. Но стены Нового Карфагена были выше, и все-таки римский воин на них взобрался! Пусть враги заняли вершины – тем труднее будет им бежать, скатываясь с кручи. Впрочем, и эта дорога к бегству будет для них закрыта! Одна когорта заняла выход из речной долины, другая перерезала тропу, которая пролегает по склону холма и ведет из города в поле.

С теми воинами, что накануне сбили и рассеяли вражеских всадников, Сципион двинулся против легкой пехоты, на уступе. Балеарцы и африканцы засыпали их дротиками, копьями, стрелами, а римляне отвечали градом камней, разбросанных повсюду и очень удобных по размеру и весу; камни метали не только воины, но и целая толпа обозных рабов, которая шла с ними вместе. Упорство римлян и опыт, приобретенный в штурме городских и крепостных стен, одолели все трудности. Едва только первые выбрались на уступ и почувствовали под ногою ровную почву, они обратили врагов в бегство: те были привычны лишь к дальнему бою, рукопашной же схватки выдержать не могли. Положив немалое число неприятелей на месте, римляне оттеснили остальных ко второй линии обороны – к макушке холма. Приказав продолжать атаку, Сципион спустился, разделил воинов, которые в ожидании стояли у подножия, и половину дал Лелию, чтобы он обошел холм справа и отыскал подъем, сравнительно удобный, а сам со второю половиною сделал небольшой обход влево и ударил Гасдрубалу во фланг.

Пунийцы смешались, не зная, как повернуть ряды, чтобы одновременно отразить и натиск с фронта, и удар Сципиона. В разгар замешательства подоспел Лелий. Карфагеняне метнулись назад, чтобы обезопасить тыл, и, мгновенно этим воспользовавшись, поднялись на вершину те, кто атаковал, в лоб: пока противник держал строй, они были бессильны одолеть кручу, тем более что по краю ее, перед знаменами, стояли слоны. Теперь пунийцы уже не сопротивлялись, и битва превратилась в побоище. Погибших было не меньше восьми тысяч.

Гасдрубал еще до начала сражения вынес из лагеря казну и увел часть слонов. Собравши всех, кто спасся бегством, он отступил к реке Тагу, прошел какое-то расстояние вдоль нее, потом повернул к Пиренеям.

Вражеский лагерь Сципион отдал на разграбление солдатам. В плен попали десять тысяч пехотинцев и две тысячи конников. Испанцев Сципион отпустил по домам без выкупа, африканцев велел продать в рабство. Толпа испанцев окружила римского командующего и единодушно провозгласила его царем. Сципион через глашатая потребовал тишины и, когда все умолкли, сказал:

– Самое дорогое для меня звание – это звание императора, которое дали мне мои воины. Царский же титул, в иных краях почетный, римлянам непереносим и ненавистен. Если вы находите во мне царственный дух и если это достоинство считаете в человеке первым и наивысшим, то оставайтесь при своем суждении, но только – молча: вслух слово «царь» не произносите.

И даже варвары сумели понять величие этого человека.

Потом Сципион раздал подарки испанским вождям. Индибилиса он просил взять из добычи три сотни лошадей по собственному выбору.

Среди пленных африканцев, которых квестор, исполняя приказание главнокомандующего, продавал в рабство, был подросток необычайно красивой наружности. Он сказал квестору, что происходит из царского рода, и его отвели к Сципиону. Сципион осведомился, кто он, откуда и как очутился в воинском лагере.