|
Николе сидел сзади, на месте хвостового стрелка, а с Янгом он вылетел для того, чтобы заблаговременно организовать встречу своего начальника на базе в Перл-Харбор. Узнав японские самолеты, он тотчас схватился за пулемет и попытался привести его в боевое положение, однако у него ничего не вышло. Между тем горчичного цвета монопланы — или, попросту, «зеро» — кружили повсюду, точно осы, и осыпали американцев градом свинца. А офицер военно-морского штаба все никак не мог справиться с пулеметом. Чуть погодя он заметил, что самолет, на котором он летит, резко повело вниз — навстречу неумолимо приближающейся земле. Двигатель уже работал с перебоями. Но капитан Янг, чудом удержав машину, мастерски выровнял ее и совершил вынужденную жесткую посадку. Хотя в результате сильнейшего удара о землю самолет развалился буквально на куски, летчик с пассажиром уцелели.
Лейтенант Эрл Гэллахер первым опознал японцев. Он тут же передал короткое сообщение на «Энтерпрайз» и, понимая, что скорость у истребителей противника много выше, нежели у его машины, стрелой ушел на малую высоту, перейдя на бреющий полет над морем. Гэллахер видел, как мимо него, прямо над головой, проносились японские самолеты-торпедоносцы; летели они уже налегке — без торпед, держа курс на северо-запад. Американский летчик решил по прилете на базу дозаправиться топливом и тут же вылететь на поиски японского авианосца, чтобы передать его координаты на «Энтерпрайз». Войдя в полосу дыма, Гэллахер бесстрашно направил машину прямиком на аэродром Форд-Айленда, хотя прекрасно понимал, что это может стоить ему жизни: размещенные на острове зенитные орудия расстреливали все, что двигалось по воздуху. И только когда до земли оставалось не больше двух-трех десятков метров, артиллеристы, признав в отважном летчике «своего», прекратили на время огонь, и Гэллахер, перекрестившись, смог наконец спокойно зайти на посадку. Аэродром являл собой горькое, безотрадное зрелище: ангары и другие сооружения и постройки, а также огромные цистерны с горючим — все было в огне и дыму; большинство самолетов, так и не успевших подняться в воздух, были взорваны — они тоже полыхали и дымились вовсю. Повсюду сновали люди: одни бегали, суетясь, другие просто ходили шатаясь, точно сомнамбулы, третьи, забравшись в уцелевшие самолеты, стреляли по воздуху из хвостовых пулеметов. А некоторые, вытащив пулеметы наружу, спешно пытались установить их в гнезда, сооруженные на скорую руку прямо на взлетно-посадочной полосе. Потом из-за черной дымовой завесы появились санитары с носилками. Гэллахер объяснил обступившим его солдатам из службы аэродромного обеспечения, что ему нужно срочно дозаправиться. Те поначалу воззрились на него в молчаливом недоумении, но затем сказали, что попробуют раздобыть где-нибудь горючего и подвезут его на тележке. Солдаты ушли надолго — точно в воду канули. Кругом царили хаос и беспорядок: то тут, то там грохотали взрывы — земля под ногами буквально ходила ходуном. Наконец Гэллахер заправился и снова поднялся в воздух. Он облетел участок моря в радиусе 280 километров от Оаху, но так ничего и не обнаружил. Японская авиаэскадра, бросив на произвол судьбы отставшие от строя самолеты, на огромной скорости улетела бесследно прочь. Позже моряки с американского танкера, крейсировавшего в то утро в прибрежных водах к северу от архипелага, рассказывали, что собственными глазами видели, как многие японские самолеты, израсходовав, видно, все топливо, один за другим, точно камни, падали в море. Лейтенанта Эдварда Дикона японские истребители атаковали задолго до подлета к Оаху. Под ним простирался безбрежный океан, и лишь далеко-далеко впереди проглядывало светлое пятно — едва различимые очертания острова, — словно вымазанное черными полосами от поднимавшегося к небу дыма. Внезапно Дикон увидел прямо по курсу моноплан с низко расположенными крыльями, который открыл по нему огонь трассирующими очередями. |
