|
Выше под тонкой кожей прощупывались ребра — тело вовсе не отличалось полнотой. Последние два десятилетия избыточный вес считался не то чтобы преступлением, а просто отличительной чертой низших каст. Дана Янечкова не могла позволить себе даже намека на то, что ее детство прошло не в садах частных школ Новой Англии, а на грязной промышленной окраине Южной Братиславы. Ей и так слишком часто приходилось бить по цепким костлявым рукам, тянувшимся к ее блистательному настоящему из темного и голодного прошлого. Дана осторожно попробовала вздохнуть — кожа на груди и животе ощутимо натянулась, но боли не было. Хороший признак — уже завтра она не вспомнит о том, что ее тело подверглось очередному ремонту. Седьмому ремонту, милая. Обычно ревитализацию проводят с интервалами лет в пять — по крайней мере, так делают стареющие леди, посещающие клиники Берна и Кордовы. Частые омоложения вредны тем, что организм начинает привыкать к регулярному вмешательству извне и перестает контролировать процессы, происходящие в клетках. Дане приходилось видеть людей, ставших жертвами неумеренных ревитализаций, — скелетоподобных или, напротив, раздутых, как от слоновьей болезни, с обвисающей складками кожей, пигментно высушенных или покрытых страшными язвами. Больше всего на свете она боялась стать одной из них. Доктор Голдблюм успокаивал, уверял, что ничего подобного с ней не случится, что современная медицина научилась хитро обходить ловушки, расставленные матушкой-природой на пути посягнувших на вечную молодость. Она верила… но знала, что если в один прекрасный день под ее шелковой кожей проступят отвратительные желтые пятна, старая сморщенная обезьянка станет так же убедительно обещать, что не сегодня-завтра наука сможет справиться с постигшим ее несчастьем. А пока надо успокоиться и подождать… Да, конечно, мы не ожидали таких последствий, но ведь вы слишком часто прибегали к ревитализаций, не прав да ли, милая? Кой черт неправда, подумала Дана зло, каждые одиннадцать месяцев. В тридцать два года выглядеть шестнадцатилетней девчонкой — мало кто в этом проклятом мире может позволить себе такую роскошь. Скажи спасибо, что не тебе приходится платить по счетам. По счетам, разумеется, платил Фробифишер. В конце концов, это была его мания — всю жизнь жить с шестнадцатилетней. Седеющий джентльмен — и юная черноволосая богиня красоты. На всех приемах, на всех торжествах и церемониях, по всему земному шару. Семь лет подряд. Сам Фробифишер старел — вполне естественным образом, не быстро, но неотвратимо Его седая грива становилась все роскошнее, а в чертах лица явственно проглядывало сходство с лордом Пальмерстоном. И с каждым годом контраст между ним и великолепной нимфеткой все больше оттенял его величие и ее совершенство. Собственно, к этому он и стремился. Дана нисколько не заблуждалась на его счет — Фробифишер не любил ее, поскольку вряд ли вообще был способен на подобные чувства. Просто она работала на его имидж, и, пока это себя оправдывало, Фробифишер оплачивал счета за ревитализацию, равно как и кучу других счетов. Но, с другой стороны, для того, чтобы и дальше оправдывать его ожидания, ревитализацию приходилось делать ужасно часто. И с каждой последующей процедурой шансы Даны пополнить ряды тех, кто заплатил за свое тщеславие непомерно большую цену, росли медленно, но неотвратимо. За одной из зеркальных панелей прятался ионный душ. Дана, еще не до конца привыкшая к новому телу, осторожно крутилась под невидимыми струями, щекочущими гладкую, чувствительную кожу. |
