Торичелли поразил мир, открыв пустоту, то есть пространство, в котором почти нет воздуха. Оно с той пори так и называется «торичеллиева пустота». И эта пустота, хотя и неполная, оказалась в руках людей немалой силой.

Немецкий ученый фон Герике — бургомистр города Магдебурга — одним из первых в мире занялся изучением пустоты и ее неведомой еще силы. Он не считал это забавой или ненужным занятием. Ученый заказал мастерам большие медные полушария. Составил их вместе, а затем попытался с помощью насоса выкачать оттуда воздух. До этого опыта Герике магдебургские — так их назвали — полушария легко разъединялись руками, ну совсем как половинки спелого яблока. А теперь когда воздух из них по возможности выкачали, отделить одно полушарие от другого не смог даже самый сильный в Магдебурге человек. Он успешно выступал в местном балагане и легко поднимал на доске десять магдебургцев. Силач долго пыхтел над полушариями и наконец поднял вверх свою рукавицу, как бы признавая поражение.

Оказывается, это воздух снаружи сдавил магдебургские полушария, внутри которых была пустота.

И только шестнадцать лошадей из городской пожарной команды, когда их по приказу ученого бургомистра привязали к скобам полушарий, сумели их разъединить.

Члены Королевского общества, знаменитый ученый Роберт Бойль и его молодой друг Роберт Гук, решили продолжить опыты с пустотой и узнать значение воздуха для всего живого на земле.

Они тоже выкачивали воздух из сосуда. И, поместив туда то воробья, то мышь, в который раз убеждались, что от недостатка воздуха животные постепенно гибнут.

Но стоило только пустить воздух в сосуд, воробей оживал, а мышь начинала весело бегать. И даже кошка, которая чуть не протянула лапы, едва был пущен воздух, замяукала как ни в чем не бывало.

Проверку проходили и различные вещи. Оказалось, что и для них воздух имел немалое значение.

Роберт Гук, как настоящий ученый, был человеком весьма любознательным. Однажды он опустил на дно сосуда, из которого постарался выкачать воздух, часы, подаренные ему отцом. Он любил и гордился точным ходом старых часов, сработанных отличным мастером.

Вначале, когда в сосуде еще оставался воздух, часы тикали, как обычно: «Мы живем, тик-так, мы живем, тик-так». Это был брегет — часы особенные, со звоночком. Захочет Гук, и они напомнят ему: «Пора обедать или ужинать, пожалуйте к столу». Однажды они прозвенели в сосуде, куда их положил владелец, сообщая ему — наступила пора обеда.

Куда там! Гук и не думал прерывать опыт и продолжал выкачивать воздух. Тем более, что на этот раз заметил нечто весьма интересное. Воздух в сосуде все убывал и убывал, а стрелки часов продолжали аккуратно и точно двигаться, но вот что поразило Гука — часы вдруг замолчали.

— Что ж тут удивительного! — объяснял Бойль своему молодому другу. — Всякий звук есть результат колебания воздушной волны. Запомните это, мой Роберт! И прибавьте-ка в сосуд побольше воздуха!

Воздух снова вошел в сосуд, и часы, которые так и не остановились, снова «заговорили».

Опыт удался.

Гук вынул свой брегет и взглянул на циферблат. Время часы показывали точное. Жена в самом деле заждалась с обедом: надо торопиться. А вечером он спешит в «колледж». Там назначена лекция-концерт на тему: «Воздух и звук». После опыта с часами это было весьма кстати.

Лектор-музыкант объяснял роль воздуха в передаче звуков и демонстрировал игру на различных инструментах.

Он сыграл веселую песенку на шотландской дудочке, пошутив, что «играют они вдвоем: он и воздух». Затем исполнил марш на трубе. И наконец взялся за скрипку. Он протянул ее в сторону зала и показал изящный вырез в корпусе скрипки так, чтобы его все видели.