— А она у него есть?

Ольга изнывала от любопытства.

— Но зачем-то же ты поднял меня ни свет ни заря и притащил на другой конец города! — Она начинала терять над собой контроль.

Парсек едва открыл рот, чтобы ответить, как из подъезда вышел Кузиков.

— Что я говорила! — воскликнула она.

Кузиков придержал двери, пропуская уже знакомую Парсеку девочку, вслед за которой появилась статная дама в кожаном плаще.

— Знаешь, кто это? — спросил он и посмотрел на Ольгу.

— Могу предположить, — она опустила взгляд.

— Он не продавал свой бизнес, — стал рассказывать Парсек. — И никогда не ездил ни в какие рейсы.

— Кто эта женщина? — спросила Ольга глухим голосом.

— Его жена, — ответил Парсек.

— Но у него в паспорте нет штампа, — не поверила она.

— Так бывает, — отчего-то Парсеку вдруг стало жалко Ольгу.

«Зачем я привез ее сюда? — размышлял он, глядя, как Кузиков забежал вперед и открыл перед своей половиной дверцу машины. — Для нее пыткой было даже прикосновение этого негодяя…»

— А ведь он передо мной так не бегал, — неожиданно сказала Ольга. — Хотя, конечно…

— Странно, — проговорил Парсек, озадаченный поведением Вадима.

— Он ее очень сильно любит, — продолжала Ольга с досадой.

Конечно, для них обоих это было подарком судьбы. Ольгу больше не сдерживали моральные узы, Парсека — слово, которое он ей дал. Он может прямо сейчас подойти к конкуренту и расставить все точки над i. Но что-то удерживало его от этого поступка.

— Или зависит, — предположил Парсек.

— Надо узнать, — решительно сказала Ольга. — Поехали за ними!

— Уверена? — спросил Парсек, удивленный таким поворотом событий.

— А ты не думаешь, что она, например, его шантажирует?

— Почему ты так решила? — Парсек растерялся.

«Неужели ревнует?» От этой мысли на душе заскребли кошки. Парсек где-то слышал, что женщины в процессе совместного сосуществования привязываются к мужчине без всяких чувств и у них возникает потребность в материнской заботе. Еще он изучал стокгольмский синдром, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата или похищения. Это когда под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном итоге отождествляют себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. В случае с Ольгой шоком можно считать угрозу тюремного срока и навязанное Кузиковым сожительство.

— Разве не видишь, как он перед ней лебезит?

— Просто он смертельно боится, что она узнает о его жизни на две семьи, — сделал вывод Парсек, размышляя над странным поведением любимой.

— Какая у нас семья? — возмутилась Ольга. — Сволочь! Я просто терпела его. Жить не хотела! Каждое утро как мантру повторяла: пусть такая жизнь, зато на свободе! Хотя…

— Что? — поворачивая вслед за машиной Кузикова, спросил Парсек.

— Не было бы сестры, которая без меня просто не выживет, наложила бы на себя руки…

— Ну, это ты, мать, брось! Еще буду думать, что ты склонна к суициду.

— А разве не все равно, какие у твоей девушки недостатки? — спросила она, вытирая набежавшие слезы.