Сначала скажут: тебе надо по-другому одеться

Потом скажут, что надо похудеть. Потом – что надо энергичнее двигаться и смотреть веселее! Оптимистичнее. И не жаловаться. Сменить прическу надо. Прочитать модную книгу и фильмы для саморазвития посмотреть. А когда похудеешь, сменишь прическу, наденешь другие вещи и начнешь оптимистично улыбаться, скажут, что ты слишком старый. И что тогда делать? Так один муж сказал жене, с которой двадцать пять лет прожил. Когда она в спортивном модном костюмчике шагала с ним в трудном походе с тяжелым рюкзаком за спиной. Всю жизнь она худела, надрывалась в спортзале, качала пресс и делала стрижки, как мужу нравилось. И смотрела фильмы, которые ему нравились. И читала книги, которые он рекомендовал. А в отпуске сплавлялась по рекам и ползала по горам. И вечерами у костра, отмахиваясь от комаров, пела бардовские песни под гитару. Муж любил именно так проводить отпуск. Вот жена все делала так, как ему нравилось. Внимала критике. Старалась. А потом он рассердился, что она медленно идет с рюкзаком. И сказал: ты слишком старая!

И что делать с такой критикой? Это не вес и не прическа. Не новый фильм о космическом сознании, который можно посмотреть. Пятьдесят пять лет никуда не денешь. И становится тяжело тащить рюкзак и переть по чащобе, распевая песни… Четверть века человек все делал, как хотел другой человек, – ради сохранения брака. Чтобы любили. Чтобы понимание было! А потом муж широкими быстрыми шагами ушагал далеко вперед. А она сидела на рюкзаке и плакала – она очень устала. Как маленький седой гномик, сидела в лесу и плакала. Без всякого оптимизма. Потому что прожила не так, как хотела: морила себя голодом, потела в спортзалах, бродила по тайге и ползала по горам в отпуске. А хотела совсем другого: тихих вечеров на море, пирожки печь, ходить иногда в кино на мелодрамы, носить длинные волосы, на диване лежать изредка с книжкой, в театр ходить в красивом платье…

Она прожила не свою жизнь. Она делала, как мужу нравилось. Она не хотела его потерять! А он назвал ее старой и бросил в лесу – зачем она так медленно тащится?

Она дошла до электрички; бросила в лесу тяжеленный рюкзак. На билет хватило, и то хорошо. Ехала, смотрела в мутное стекло на мрачный лес, из которого выбралась чудом…

Она выбралась. А кто-то нет. И до сих пор худеет, стрижется, отдыхает и ест не так, как хочется, а так, как надо другим. Это зря. Потому что потом все равно могут бросить в лесу, потому что мы слишком старые и медленно тащим рюкзак…

Когда человек с нами спорит,

он становится нам неприятен. К сожалению, это всегда так. Потом, после спора, мы можем снова хорошо общаться и дружить, любить друг друга; но для этого придется приложить усилие. Пусть небольшое, но усилие. И каждый спор отнимает часть энергии любви и дружбы. Словесный спор мало чем отличается от первобытной драки. Недаром раньше даже богословские споры переходили в массовое побоище. А у многих народов спор решался дракой или даже дуэлью. Борьбой нанайских мальчиков или хлестанием друг друга плетью до смерти. Кто выжил – тот и победил…

Спорить и отстаивать свою правоту надо, конечно. Если речь о защите наших интересов, о справедливости, о чести. Но спорить надо с чужими, а со своими надо как-то аккуратнее, мягче обращаться. Когда человек спорит с нами, подсознание немедленно выстраивает против него защиту; не против его аргументов, а против самого спорщика. И он становится враждебным объектом, даже если он прав. И мы соглашаемся иногда с неопровержимыми аргументами. И признаем неправоту, ошибку. Но внутренне продолжаем фразу так: «Да, вы правы. Какой вы неприятный тип все-таки!»…

Так что в спорах мало полезного – в спорах между близкими. И выходишь из дискуссии разбитым и утомленным – это энергия растратилась бесплодно.