– Подлецы! – не в силах сдержать накатившую душной волной ярость, я вскочил с места и ударил рукой по стене.

Пять стальных когтей мазнули по ней со скрежетом, оставляя глубокие царапины.

Великая пентаграмма, это с чего я так озверел?! Стыд за несдержанность вмиг облил ледяной водой, и я поторопился провести ладонью по дереву, удаляя следы своей вспыльчивости.

– И они продолжают это делать до сих пор? – Когти уже исчезли и кожа на руках приняла обычный вид, но в голосе еще звучало раздраженное рычание.

– Да. – Таил следил за мной пристальным взглядом, не вставая с места. – И Чарит едва спас от этой доли сыновей. У него сгорела лавка с товарами, и он не сумел расплатиться с долгами. Вот ему и предложили отдать сыновей на год по очень выгодному контракту… для работы напарниками в тренировках. Но он уже знал, что из таких контрактов возвращаются немногие, и спрятался с семьей у друзей. Вот они меня и познакомили с этой семьей.

– Так… – Я сел за стол и уставился на него так же подозрительно, как и он до сих пор смотрел на меня. – Я у вас, конечно, болван, но не последний дурак. Поэтому просто скажи мне: сколько?

– Чего сколько? – Медведь едва сдерживал довольную ухмылку, но еще притворялся непонимающим.

– Сколько твоих знакомых намерено войти в мою стаю?

Глава 7

– Как вы устроились? – Магистр Гуранд смотрел на меня с нескрываемым интересом. – Прислугу уже нашли или прислать вам горничных? Насколько мне известно, магистр Унгердс слуг не держит, предпочитает обходиться собственными силами.

– Спасибо, – вежливо отказался я, старательно скрывая рвущееся наружу нервное веселье, – все в порядке, мы уже набрали полный штат.

А в памяти своевольно всплыли свежие картинки прошлого вечера, очень позднего вечера. Скорее даже начала ночи.

Большой сад, раскинувшийся за особняком магистра Унгердса ди Каллейна, был так же стар, как и особняк, но не в пример ему и подъездной аллее совершенно не ухожен. Деревья пестрели невыпиленными засохшими ветвями, кусты разрослись в непроходимые дебри, сорняки вымахали по пояс и цвели буйным цветом, даже в ночной тишине привлекая к себе различных мошек и жучков.

Я сидел в стоящем на ступеньках заднего крыльца кресле, а мимо, то иссякая, то снова оживляясь, скользил ручеек молчаливых теней. И не все из них были оборотнями, среди женщин почти каждая вторая была дроу, чистокровная человечка или смеска. А вот малыши были оборотнями почти поголовно, и, собственно, ради них эти люди различными путями пробирались весь вечер и начало ночи к задней калитке сада. Именно в тревоге за их будущее бросали или оставляли родственникам дома и лавки, мастерские, нажитый скарб.

Потому и не сияли ни особым счастьем, ни радостью их лица, потому и мои парни стояли строгими молчаливыми статуями за моей спиной. Сияла и улыбалась только ведьмочка, ожидавшая с большой ложкой в руке ближе к входной двери возле столика, на котором красовалась внушительных размеров супница с зельем.

Мы сварили его вместе с ней в присутствии заинтересованных оборотней, коим мною было объявлено, что я намерен внести усовершенствование в процесс приема в стаю: чтоб не тратить время в первый день на необходимое лечение и защиту, напоить их зельем, в которое я накастую всевозможных заклинаний. Для вкуса и запаха мы насыпали в котел всех самых любимых оборотнями трав: и мяты, и мелиссы, и котовника, а затем влили донникового меда и яблочного сиропа.

И каждый новый сородич стаи, лизнувший мне руку и выслушавший краткое, но веское поздравление Таилоса, подходил к Мэлин и получал ложку душистого, коричневатого зелья. А распробовав и узнав знакомые вкус и аромат, оборотни начинали успокаиваться, светлеть лицами и уже уверенно проходить в дом, где были расставлены столы и Вариса с сыновьями оделяла их первой совместной трапезой.