Сборник рассказов «Вожаки» вышел в свет в 1959 году в Барселоне и был отмечен премией имени Леопольде Аласа. Эти рассказы иногда называют ученическими — мне трудно с этим согласиться. Несмотря на молодость автора, это вполне зрелая и самобытная проза, интересная сама по себе, а не только в контексте последующего творчества писателя. С другой стороны, верно то, что Варгас Льоса — по преимуществу автор романов (или «коротких романов», таких как «Щенки»), с жанром романа связаны и его литературно-критические симпатии; рассказ для него всегда остается приближением, подготовительным этапом на пути к большой книге.

В каком-то смысле все написанное Варгасом в пятидесятые — семидесятые годы действительно представляет собой одну большую книгу, книгу о Перу и о самом себе. Эти тексты объединяются общими героями (которые переходят из книги в книгу или имеют сходную биографию, принадлежат одному кругу), местами действия (Лима, Пьюра, горы, амазонская сельва — все это знакомые писателю по личному опыту части его страны) и, конечно, темами и единой манерой письма. «Можно сказать, что сборник „Вожаки“ представляет собой фундамент всего творчества Варгаса Льосы, — пишет А. Матилья Ривас, — в том, что касается его тематики, его мировоззрения и его повествовательной техники и стратегии». В ряду основных составляющих раннего творчества Варгаса зарубежные исследователи выделяют насилие, детерминизм и культ мужской силы (мачизм).

Насилие, жестокость, страх и принуждение представляют собой основные стихии, царящие в первой книге Варгаса; об этом почти не говорится напрямую, но именно такие силы управляют поступками героев, определяют их поведение, в этом смысле оправдан разговор о детерминизме. Для себя же герои основывают свои поступки на мужском кодексе чести, который выработан как будто без их участия (во всяком случае, за рамками рассказов), но тем не менее кажется им непреложным.

Так, например, «Воскресный день» начинается с признания в любви, но на самом деле юные герои, члены кружка «грифов», озабочены в первую очередь тем, чтобы не уронить свое достоинство перед товарищами и шире — перед «всем Мирафлоресом»: таков большой круг, ограничивающий их поле зрения. Поэтому «грифы» столь несвободны, управляемы в своем поведении: один жест или фраза, сказанная при всех, неизбежно вызывает ответную реакцию, известную заранее: «Нет! — воскликнул Мигель. — Я приглашаю всех или никого. Если Рубен уйдет, обеда не будет». — «Ты слышал, гриф Рубен? — сказал Франсиско. — Придется остаться».

Круг, включающий в себя героев, появляется и в самом начале заглавного рассказа сборника — «Вожаки»: «Третьи и четвертые классы вышли раньше и образовали большой круг, который двигался, поднимая пыль. […] Круг увеличился». Однако, как и Мигель из «Воскресного дня», главный герой использует и большой круг школьников, и кружок койотов, чтобы добиться собственной цели — свести счеты с Лу, другим вожаком, и вернуть себе утраченное лидерство. Его поведение по отношению к Лу и к их общему делу, школьной стачке, небезупречно с точки зрения нравственности, но не выходит за рамки кодекса чести этих подростков, которые пытаются вести себя как взрослые мужчины.