Сама Дизайр не могла похвастаться искусством ведения хозяйства. Их дом в Лондоне всегда пребывал в образцовом порядке, но только благодаря неусыпному вниманию матери. Мать считала, что Дизайр должна больше времени уделять урокам танца, искусству игры на клавикордах и цимбалах, а также поддержания остроумной и в то же время пристойной беседы с гостями дома.

Уже тогда, глядя на изумрудные глаза Дизайр, ее блестящие черные волосы и белую кожу, необычайно правильные черты лица и тонкий, изящный стан, можно было без труда разглядеть в ней девушку редкой красоты.

– Ей суждено иметь множество поклонников, – говорил французский портной, который как-то пришел к ним в дом, чтобы сшить ей модную ночную рубашку. – Достаточно только взглянуть на ее грудь, которая начинает округляться. Посмотрите, какая у нее красивая и узкая талия. А движения – в них столько грации. Да-да, мадам Гилфорд, вам не придется долго ждать, когда в вашей гостиной будут толпиться блестящие молодые джентльмены и просить ее руки.

Хотя мама возражала, считая, что угодливые речи француза могут пробудить в девочке тщеславие, красота дочери вызывала у нее чувство гордости. Мама следила, чтобы Дизайр протирала кожу лица смесью из сока свежего огурца и розовой воды или лимонного сока, взбитого яичного белка и белого вина. Она заставляла Дизайр втирать миндальное молоко в кожу рук на ночь. Мама не жалела денег на лучших учителей музыки и танцев и первоклассных преподавателей искусства верховой езды.

В отношении приданого трудностей не предвиделось. Дизайр была единственным ребенком, и дело ее отца процветало. Хотя пуритански настроенные фермеры и сельские лавочники не слишком одобрительно относились к употреблению спиртного во время правления Кромвеля, многие приличные джентльмены в самом Лондоне не допускали того, чтобы их гости вставали из-за стола, не осушив полдюжины бутылок портвейна, рейнского или коньяка.

Вино к тому же использовалось как мощное целебное средство. Поэтому каждая хорошая хозяйка, какой, несомненно, была ее мать, имела в своей кладовке хороший запас спиртного в лечебных целях. Она использовала смесь вина, патоки и перца в качестве рвотного средства, высушивала в печи угрей, потом перемалывала их, порошок смешивала с малагой или кенери. Это было отличное средство для лечения чахотки. Маковый сироп со стаканом сладкого бургундского позволял наладить быстрый и крепкий сон.

Отец Дизайр в недалеком будущем должен был стать очень состоятельным человеком. Он пользовался большим уважением в деловых кругах Сити. Мама возлагала большие надежды на блестящее замужество дочери.

– Твой будущий муж непременно позаботится о том, чтобы в доме была хорошая экономка, – внушала ей мама. – Нет никакой необходимости тратить время на кухне или в кладовке. – И мама отправляла свое дорогое дитя в какой-нибудь тихий уголок заучивать красивую балладу.

Резкий голос Моргана прервал воспоминания Дизайр.

– Коль скоро вы поехали с нами, следовало бы, по крайней мере, прекратить жалобы и постараться хоть чем-то быть полезной.

– Я не просила брать меня с собой.

– Интересно, как долго вы рассчитывали скрываться от властей, если бы оказались предоставленной самой себе?

– Если бы не вы, мне не пришлось бы скрываться, – парировала она. Дизайр не могла забыть угрозы разгневанного лорда Боудина о возмездии. В памяти всплывали его слова, доносившиеся ночным ветром, когда они скакали назад через Гемпстедскую Пустошь. В который раз ее снова обуял страх. – Его светлость уже послал драгун, чтобы разыскать нас, я в этом уверена!

– Не сомневаюсь, что он сделал это, – согласился Морган. С небрежным видом он заложил большие пальцы за пояс. – Не стоит так тревожиться, моя дорогая, – в Корнуолле вы будете в достаточной безопасности.