— Выражаю свои соболезнования. Вы понесли утрату, — выдавила она.

Он подошел и сел напротив нее, скрестил длинные ноги и столь же непринужденно и элегантно, как Рейф, откинулся на спинку кресла. «Рейф мертв», — твердила она, путаясь в мыслях. Рейф, мужчина, которого она любила, умер. Предал ее. Белле пришло в голову, что другая женщина обрадовалась бы его кончине, но она не могла. Чувствовала опустошенность.

— Благодарю. — На лице лорда Хэдли наконец-то промелькнуло подобие какого-то выражения. Оно напряглось, будто его настиг приступ мигрени.

— К сожалению, должен признать, мы не были близки. Вы любили моего брата?

Неожиданный поворот. Этот брат, тень ее возлюбленного, и не собирался ходить вокруг да около.

— Разумеется, любила. — (Его губы скривились в явной попытке улыбнуться.) — Уверена, вы считаете меня аморальной, распутной, — сказала Белла, раздраженная его ироничным тоном. — Но я любила его. Думаю, он тоже любил меня. Мне было трудно. Отец не разрешил бы мне выйти замуж. Я знала это. Мы должны были хранить нашу любовь в тайне.

Существовала ли какая-то логика в том, что она говорила? Язык обгонял мысли. Она понимала, такие слова могли вызывать недоумение. Как объяснить суть возражений против ее брака с виконтом, к которым может прибегнуть сельский викарий?

Казалось, он не осуждал ее, лишь держался отстраненно.

— Понимаю. Вы уверены, что чувства моего брата были искренними?

— Конечно. — Белла покраснела в удивлении. Она ведь уже переступила грань, за которой девичья скромность неуместна. — Он был таким ласковым, страстным и неотразимым. — Ей следовало говорить откровенно, нет смысла скрывать свои чувства от этого человека. — Я думала, что никогда не смогу покинуть Мартинсден, — тихо продолжила она. — Но мечтала, и моя мечта сбылась, виконт влюбился в некрасивую дочь викария. По меньшей мере, так казалось.

— Вы некрасивы? — Эллиотт наклонил голову и пристально всмотрелся в ее лицо. — Сейчас ни одна леди не смотрелась бы лучше вас. Я воздержусь от суждений. — Он посмотрел весело, в ее душе все перевернулось. Те же глаза что v Рейфа, только посажены глубже и смотрят пристальнее. Одни глаза Рейфа были способны соблазнить ее. Не надо было никаких слов. От этих глаз у нее перехватило дыхание. Белла поразилась тайной силе их воздействия. — Извините, сейчас не время для легкомысленных разговоров. — Эллиотт снова стал серьезным. — Очевидно, вы обнаружили, что ошиблись в нем. — спросил он с сожалением, но без удивления.

«Должно быть, он знал, что его брат повеса», — подумала она. Однако говорил о нем с любовью. Этот несчастный мужчина переживает смерть близкого человека. Она не могла излить перед ним гнев и недовольство. Дела и так обстояли скверно. Ему ни к чему выслушивать подробности.

Белла подумала, что ей станет дурно. Она слышала, что с беременными женщинами по утрам случается тошнота, а затем постепенно проходит. Она действительно большую часть времени чувствовала подступающую к горлу тошноту, быстро уставала и постоянно испытывала жажду. Отчаянно хотелось в туалет. К груди было больно прикасаться, ноги и спина болели. До родов оставалось шесть месяцев. «Извини, дитя, — сказала она про себя. — Это не твоя вина». Она коснулась расстроенного живота, тот был столь же плоским, что и прежде.

— Вам плохо. Мне следовало позаботиться о прохладительных напитках, но эта новость застала меня врасплох.