– Ну-ка убери руки!

Вместо этого Рорк притянул ее к себе.

– Учти: запертых дверей я терпеть не стану. Моему терпению есть предел, и ты до него добра­лась. Если не хочешь делить со мной постель, не хочешь видеть меня рядом, так и скажи. Но, черт подери, запертых дверей я терпеть не намерен!

– Это ты во всем виноват! – воскликнула Ева. – Ты меня разозлил так, что я не могла даже говорить с тобой. Мне приходится разбираться не только с тем, что происходит, но и с тем, что про­исходило раньше. Мне приходится закрывать глаза на то, какие законы ты нарушил. – Она обеими руками уперлась ему в грудь, но он даже не шелохнулся. – И к тому же я вынуждена вести светские беседы с какими-то незнакомыми типами, которых ты приглашаешь к ужину, и думать о том, как, черт подери, я в этот момент одета!

– Ты думаешь, тебе одной приходится посту­паться собственными удобствами? – Рорк, едва сдерживая ярость, тряхнул ее еще раз и наконец отпустил. – Бог мой, я – я! – женился на поли­цейском! Да, судьба нашла, как надо мной под­шутить.

– По-моему, тебя никто не принуждал, – за­явила она, уперев руки в боки. – Насколько мне помнится, ты сам этого добивался.

– А ты всячески пыталась увернуться – да и сейчас тем же занимаешься. Все, надоело до смерти! Ты убеждена в том, что только тебе при­ходится уступать и идти на компромисс. – Ева почти что ощущала волны злости, от него исходя­щие. – Да я столько раз уступал и шел на ком­промисс, что и не сосчитать! Когда тебе это необходимо, ты можешь уединяться, я прощаю тебе все твои невротические пунктики, но я не желаю терпеть, когда моя жена запирает передо мною дверь!

Услышав про пунктики, Ева едва не лишилась дара речи, но после слов «моя жена» красноречие к ней вернулось:

– Твоя жена, твоя жена… Не смей говорить «моя жена» таким тоном, словно речь идет об од­ном из твоих костюмов!

– Ты сейчас выглядишь просто глупо.

– Да, я глупа. Ты сам сказал, что я глупая невротичка.

– Порой и такое бывает.

Ей было трудно дышать, перед глазами плыли красные пятна.

– А ты – наглый, самоуверенный, авторитар­ный тип. И на закон тебе плевать…

Рорк вскинул брови.

– И какой же ты из этого делаешь вывод?

Ева не могла подобрать слов и издала какой-то полувскрик-полувсхлип, услышав который, Галахад предпочел спрятаться под стол.

– Отлично сказано, – заметил Рорк и напра­вился за новой порцией виски. – А ты знаешь, что за последние несколько месяцев я отказался от целого ряда дел, которые могли показаться те­бе сомнительными? – Он внимательно рассмат­ривал виски на свет. – Да, пожалуй, ими я зани­мался скорее по привычке, но находил в этом не­которое удовольствие. И выгоду.

– Я никогда не просила тебя ни от чего отка­зываться!

– Ева, дорогая, – вздохнул он; ярость его почти улеглась. – Ты просишь об этом самим фактом своего существования. Вынужден при­знаться: я женился на женщине из полиции, по­тому что любил ее и желал, потому что она была мне необходима. Потому что я, как это ни удиви­тельно, ею восхищался. Она до сих пор приводит меня в восторг.

– Слушай, не надо таких поворотов!

– Это просто круг замкнулся. Пойми же, я не могу изменить того, что уже сделал.