— За настоящей правдой. Думаю, что пришло время рассказать людям правду. Пусть люди узнают, кто Вы такой.

— Скажи, кому нужна твоя правда? Ты думаешь, я один такой? Нет, Лавров, ты ошибаешься. Жизнь сейчас такая, и каждый выживает, как может. Это только слова, человек человеку друг, товарищ и брат. Неправда всё это. Так ты мне скажи, за что ты меня убиваешь, если таких, как я, сотни тысяч. Всех же не перебьёшь?

— Может Вы и правы, что всех не перебьёшь. Но если я буду убивать по одному, ещё тысячи людей задумаются и не захотят воровать и обманывать наш народ. А сейчас, вставай, пойдём в комнату, — приказал Павел.

Новиков послушно встал из-за стола и проследовал за ним в комнату.

— Садись за стол, — приказал ему он. — Бери бумагу и пиши.

— Что писать-то?

— Я же сказал тебе, пиши правду. Покайся в грехах и уйди на тот свет с чистой совестью.

— А как же моя семья? Мои дети и внуки? Они разве виноваты перед тобой. Я же испорчу им всю жизнь.

— Надо было думать об этом раньше. Сейчас пришло время собирать камни.

Новиков сел за стол и, пододвинув к себе чистый лист бумаги, стал писать. Он писал долго, часто останавливался и отрешённо смотрел в потолок. Исписав один лист, он потянулся за вторым. В какую-то секунду, Лавров немного расслабился, и этого оказалось достаточным для Новикова. Он резко вскочил из-за стола и попытался ударить шариковой ручкой ему в глаз. Павел успел увернуться. Удар пришёлся в челюсть. Ручка глубоко распорола ему левую щеку.

Лавров схватил Новикова за руку и борцовским приемом швырнул его через себя на пол. Владимир Иванович вскрикнул от боли. Вывихнутая из сустава рука плетью повисла вдоль его туловища. Павел схватил его за шиворот рубашки и снова усадил его за стол.

— Я больше писать ничего не буду, — сказал Новиков.

Лавров взял исписанный лист бумаги и прочитал, после чего положил его на стол.

— Где твоё оружие?

Новиков рукой указал на стул, на спинке которого висела оперативная кобура. Павел достал из неё пистолет Макарова, вытащил из него магазин.

— Я не буду стреляться, — сказал Новиков. — Если хочешь, то убей меня сам.

— Бог с тобой. — Вставив в пистолет магазин, Павел взвёл его.

Раздался выстрел. Пуля снесла половину головы Новикова и вошла в стену. Павел вытер пистолет носовым платком и вложил его в ещё тёплую руку Новикова, после чего крепко сжал его кисть.

Он быстро прибрался в комнате, уничтожил все следы своего пребывания, и направился к выходу. Через минуту одинокий мотоциклист отъехал от дома Новикова и исчез в темноте ночи.

Водитель вот уже полчаса стоял у ворот коттеджа, дожидаясь Новикова. Он дважды нажимал на клаксон, но тот словно не слышал призывного гудка машины.

— Дежурный, это второй. Позвони шефу, скажи ему, что я уже полчаса стою под его окнами.

Через пять минут в машине зашумела радиостанция.

— Второй, это база. Мы не можем дозвониться. Никто не берёт телефонную трубку. Сходи за ним сам.

Водитель вышел из машины и направился к нему в дом. Он потянул ручку двери на себя, та с лёгкостью открылась.

«Странно, — подумал водитель, входя в дом. — Раньше Владимир Иванович всегда запирал за собой дверь, а теперь она открыта практически настежь».

В доме сильно пахло горелым металлом, и поэтому водитель сразу же направился на кухню. На газовой плите стоял раскалённый чайник. Водитель выключил газ и осторожно вошёл в комнату. Он вздрогнул от неожиданности, заметив за столом привалившегося к спинке стула Новикова, у которого отсутствовала половина черепа. Стена около его головы была вся в сгустках уже засохшей крови.