— Но это же прекрасно! — воскликнул Мидленд.

Беседа снова увяла. А Мабл, который любой ценой хотел в этот вечер присвоить Мидленда, бросил на детей красноречивый взгляд и для верности показал подбородком в сторону лестницы. Те, поняв намек, встали с понурым видом.

— О, вы уже спать, дети? — спросил мистер Мабл с деланным удивлением. Оно было тем более фальшивым, что Мидленд заметил знак, поданный дядей. — Тогда доброй ночи. Можете поцеловать отца на прощание…

Дети рты раскрыли от удивления. О привычке целовать отца на ночь они забыли несколько месяцев назад, в то времена, когда Мабл, чтобы прогнать тяжелые мысли, стал все чаще прикладываться к бутылке; а для подростка обряд, который не повторяют три месяца, вообще перестает существовать… К тому же Джон был уже слишком большой для поцелуйчиков… Джон и Винни неловко поцеловали отца и рассеянно — мать. Потом Джон подал кузену руку, как мужчина мужчине, и крепко тряхнул ее, глядя гостю в глаза; его распирала гордость. Винни тоже попробовала тряхнуть Джиму руку, как сделал брат, но было в улыбке гостя, в том, как он взял ее пальцы, что-то такое… словом, Винни наклонилась и поцеловала подставленные ей мальчишеские губы кузена… Это было странное ощущение — совсем иное, чем от всех прежних поцелуев… Притихшие, дети поднялись по лестнице к себе.

Как только дверь за ними закрылась, Мабл с явным облегчением повернулся к племяннику.

— Устраивайся поудобнее, — сказал он. — Подвинь кресло поближе к камину… Джим! Что за скверная погода! — добавил он, слыша, как ветер трясет оконные стекла.

Мидленд неохотно кивнул. Ему было не по себе. Среди этих людей он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не нравилось, как Мабл держит себя с детьми. Джон и Винни, правда, довольно милые ребята… Мать их — вообще пустое место… Сама атмосфера этого дома была ему неприятна. Он, однако, взял себя в руки и попытался прогнать давящее, нехорошее предчувствие, которое вдруг овладело им. Ах, это просто усталость… Дядя в высшей степени зауряден… И весь какой-то потертый… А в остальном — человек как человек. Сейчас он что-то очень уж ласково улыбается… но какое это имеет значение? Если станет совсем невтерпеж, он в любой момент встанет и уйдет — и, может быть, никогда больше не появится здесь… Мысли Мидленда приняли новое направление: завтра утром можно, например, перебраться в другой отель — и тогда ни одна собака его не найдет… Но, как ни странно, именно эта идея вернула его к действительности. Что за дикие мысли, ей-богу! Ведь нет никаких причин, чтобы бегать от родственников. Ребята у дяди — прелесть, он будет часто их навещать, пока находится в Англии. Можно вместе пойти куда-нибудь, куда им особенно захочется: например, в лондонский Тауэр или в собор Святого Павла. Это будет просто чудесно…

Мистер Мабл повернулся к жене.

— Приготовь нам что-нибудь перекусить, Энни, — сказал он. — Племянник наверняка проголодался.

— Но у меня… — начала было миссис Мабл, однако, увидев свирепый взгляд мужа, тут же закрыла рот.

— Ради Бога!.. Ни в коем случае! — поспешил вмешаться Мидленд. — Я, перед тем как ехать к вам, хорошо поужинал.

— Тогда ладно, — сказал Мабл. — Я, собственно, тоже поел, когда пришел со службы.

И засмеялся. Смех его звучал довольно фальшиво.

Разговор, все такой же натянутый и поверхностный, спотыкаясь, двинулся дальше. Что-то отвечая, задавая какие-то вопросы, Мидленд спрашивал себя: какого дьявола он не встанет и не уйдет?.