Констанция бросила на нее гневный взгляд.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — возмутилась она. — По-моему, ты забываешься! Я — твоя госпожа, и ты должна делать то, что я скажу, иначе для тебя это плохо кончится. — Она на шаг приблизилась к Энн. — Или ты хочешь, чтобы я отправила тебя обратно в Англию без рекомендательных писем? Я это сделаю, поверь. Кроме того, напишу отцу, что ты лживая, вороватая и испорченная девка. Тогда он не только не возьмет тебя к себе, но и расскажет всем своим друзьям, какая ты мерзкая тварь. Что ты будешь делать — без денег и рекомендаций?

Энн неподвижно уставилась на свою госпожу.. Констанция всегда поступала именно так — сначала угрозами добивалась исполнения своих желаний, а затем, едва достигнув цели, тут же вновь превращалась в улыбчивую и любезную молодую даму, какой ее все считали. Только Энн знала, сколько жестокости и алчности скрывается за милой улыбкой Констанции и как далеко она готова пойти, чтобы достигнуть своего.

— Хорошо, госпожа. — Энн покорно опустила голову.

— Энн, дорогая, я всегда знала, что на тебя можно положиться, — ласково произнесла Констанция, и на ее лице появилась улыбка. — Конечно же, я никогда не отправлю тебя в Англию — я не могу без тебя. Ты очень дорога мне, и я уверена: ты мне никогда не изменишь.

Энн выслушала слова своей хозяйки, не двигаясь с места.

— Я все устрою, — поспешила добавить Констанция. — Положись на меня.

Пораженная тем, что сейчас ей, по сути, предстоит совершить преступление, Энн не слушала Констанцию. Прижимая к груди младенца, она тихо выскользнула из комнаты и быстро пошла по коридору. Дойдя до портрета бабушки Летти Чарити и ее сестры-близнеца Фейт, она внезапно почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. С трудом овладев собой, Энн проникла в темноте в свою комнату, надела плащ и тихо, больше всего боясь случайно наткнуться на какого-нибудь разбуженного громом слугу, вышла из дома.

Гроза продолжала бушевать. Ветер и дождь безжалостно били в лицо Энн, но она упрямо шла вперед, сознательно отбрасывая все мысли, кроме одной — как можно скорее добраться до берега.

Река, к которой шла Энн, один из притоков Джеймса, протекала в трех четвертях мили от усадьбы. К речной пристани вели несколько обсаженных деревьями аллей. Обычно гулять по ним было приятно, но сейчас путь по грязной дорожке, освещаемой жуткими вспышками молнии, показался Энн мучительным. Мысль о том, что ей предстоит сделать, когда она дойдет до реки, причиняла служанке неимоверные страдания.

Ребенок начал успокаиваться: крики, доносившиеся из-под одеяла, становились все тише. Энн старалась не думать о теплом комочке, который держала в руках, однако, несмотря на все усилия, она еще плотнее прижимала малыша к себе.

Наконец послышался шум реки. Энн замедлила шаг. Как можно решиться на такое даже ради Констанции, которую она едва не боготворит? Но что же ей делать? Энн ни минуты не сомневалась, что, принеси она малыша обратно, Констанция приведет свои угрозы в исполнение. Хорошо изучив характер своей госпожи, она знала, что произойдет, если она откажется выполнить ее приказание. Энн печально вздохнула, обреченно качая головой.

Дойдя до берега, Энн поднялась на небольшой утес. Молния вновь осветила небо, и служанка, взглянув вниз, увидела темную бурную воду реки. Распахнув плащ, она достала ребенка и, сделав над собой усилие, подняла его, чтобы бросить в реку, но внезапно застыла на месте, не в силах сделать последнего, решающего движения. Взглянув на малыша еще раз, Энн почувствовала комок в горле. Как поступить? Конечно, она не может убить невинного младенца, но и не может вернуться к Констанции, не выполнив приказания…

Внезапно Энн заметила среди деревьев неяркий огонек, медленно приближавшийся к ней.