Роджер почтительно двигался следом, что-то говорил девушке. Из спальни Миллисент видела, - глаза не станут врать, - он постоянно улыбался.

Миллисент отшатнулась от окна. Все понятно! Вот она - швейцарская невеста на миллиард долларов. Да, такая только и может быть дочерью банкира, у которого куры денег не клюют! Как выступает, как говорит, бросает через плечо надменные улыбки!

Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Только бы не грохнуться в обморок! Милли потерла пальцами виски, сделала несколько глубоких вдохов. Мечтать никому не вредно.

Но все! Конец мечтам. Да, она Золушка, только не настоящая, а та, которая не смогла попасть на бал и встретить своего принца.

Хватит морочить голову пустыми ожиданиями, она вычеркнет из памяти все: и дождливую ночь, и то, как расчетливый банкир спасал ее, кормил, и она, с перепугу, съела целый пакет печенья. И ночь страсти она тоже забудет...

Все, все решительно вычеркнет из головы.

Не случайно он молчал, лежа с ней в постели.

Или почти ничего не говорил. Ему просто захотелось познать ее девственную плоть, а в этом случае слова не нужны.

Миллисент оделась, расчесала волосы, завязала их строгим узлом на затылке, наскоро умылась в ванной, даже не выдавив как обычно, из любопытства, на руку или щеку из очередного яркого тюбика крем. Затем спустилась в холл, вежливо поздоровалась с Роджером и незнакомкой. Бесстрастно спросила, не приготовить ли кофе.

- Нет, Милли, - коротко ответил Роджер. - Мы очень торопимся. Я хочу показать дом, и мы сразу уедем в город. Кстати, познакомьтесь!

- Элизабет Кроулберг! - холодно произнесла девица, не подав руки.

- Миллисент!

- Пригласи к нам мистера Редкнопа, Милли! - приказал Роджер.

"Мы... К нам!..". Даже не счел нужным познакомить ее с гостьей! А, в общем, правильно сделал. Нет никакого желания смотреть в холодные, надменные глаза, отвечать на ледяную, ничего не значащую улыбку. Принцесса! Такие же стальные глаза, как у Роджера.

Дорогая прическа, каждый волосок на месте.

Миллисент старалась не обращать внимания на голоса, доносящиеся с верхней площадки лестницы. Роджер смеялся, рассказывал что-то веселое, вел себя так, будто нахваливал и собственную персону, и свой дом. Его спутница больше молчала, лишь однажды громко произнесла:

- Роджер, у тебя превосходное будущее!

Славный дом, молодец, что сохранил его. В Европе таких почти не осталось.

От досады Милли ударила кулаком по перилам. Скажите на милость, в Европе таких домов нет! Да откуда у вас самих-то все эти роскошные особняки? Только ведь благодаря старинным богатым предкам. Если бы у нее тоже были такие предки, она бы не стояла сейчас здесь, не трепетала, не выслушивала бы сдержанные короткие требования, мол, нет, не готовь нам кофе... Она блистала бы сейчас где-нибудь в кругу поклонников, лежала на фешенебельном пляже, потягивая прохладительные напитки...

Конечно, воля хозяина приводить в дом того, кого он считает нужным. Но можно было хотя бы что-то объяснить ей! Да, она обыкновенная домоправительница без претензий на что-либо. Но у нее есть гордость.

Миллисент решила больше не появляться на глаза приехавшей паре: пусть воркуют, сколько угодно. Возможно, она им мешает.

Хорошо, побудет в своей комнате и не выйдет, пока те не отправятся восвояси. Никакой ревности при этом Милли не испытывает, ревность вообще смешной пережиток.

Просто неприятно находиться рядом с долговязой вырядившейся девицей. Интересно, куда это они торопятся? На премьеру в модный театр, на званный ужин? Как давно они знают друг друга?

Но у окна стоять ей никто не может запретить. Может, она видит своего коварного искусителя в последний раз. Ага... Вот они вышли из дверей, спустились под руку по лестнице, вот Роджер необыкновенно бережно усадил девушку в машину, уселся сам.