Я услышал, как у меня за спиной по-звериному жалобно заскулил Юморист. Я обернулся: он трясся всем телом, испуская только обрывочные «А! А! А!…». Спереди на брюках у него расплывалось пятно, я понял, что он напустил в штаны. Коп, выйдя из себя, тоже вынул из кармана рацию и отдал короткий приказ; спустя несколько секунд в комнату вошли пятеро охранников с автоматами и окружили нас. По приказу Копа нас отвели в соседнюю комнату, где стоял стол на железных ножках и металлические каталожные шкафы, и заперли за нами дверь.
Я никак не мог до конца поверить, что все происходит на самом деле, и недоверчиво поглядывал на Венсана, который, казалось, пребывал примерно в таком же состоянии; ни он, ни я не произнесли ни слова, тишину нарушали лишь подвывания Жерара. Через десять минут в дверях появился Учёный, и я внезапно понял, что все случилось на самом деле, что передо мной стоит убийца, что он перешёл черту. Я глядел на него с инстинктивным, бессознательным ужасом, а он казался совершенно спокойным, он явно полагал, что совершил всего лишь техническую операцию.
— Я бы пощадил её, если бы мог, — произнёс он, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Но, повторяю, речь шла о смертной; а я не думаю, что мораль имеет какой-то реальный смысл, когда объект её приложения смертен. Мы достигнем бессмертия, и вы войдёте в число первых людей, которым оно будет даровано; в некотором роде это станет платой за ваше молчание. Полиция будет здесь завтра; у вас есть целая ночь на размышления.
Уже на следующий день о происшествии кричали аршинные заголовки газет — не только в Испании, но и во всей Европе, а вскоре и во всём мире. «Человек, считавший себя бессмертным», «Безумное пари богочеловека» — примерно так назывались статьи. Через три дня у ограждения дежурили человек семьсот журналистов; Би-би-си и Си-эн-эн выслали вертолёты, чтобы снимать лагерь сверху. Мицкевич отобрал пятерых журналистов из англоязычных специальных журналов и провёл короткую пресс-конференцию. Первым делом он решительно пресёк всякие попытки проникнуть в лабораторию: официальная наука, заявил он, его отвергла, вынудила стать маргиналом; он закрепляет за собой это право и обнародует результаты своих исследований тогда, когда сочтёт нужным. В юридическом плане его позиция была практически неуязвимой: речь шла о частной лаборатории, работающей на частные средства, он имел полнейшее право никого туда не пускать; территория, впрочем, тоже является частной собственностью, подчеркнул он, её облёт и съёмки с вертолёта представляются ему действиями довольно сомнительными с точки зрения закона. Что касается всего прочего, то он работает не с живыми организмами и даже не с эмбрионами, а всего лишь с молекулами ДНК, причём с письменного согласия донора. Безусловно, размножение путём клонирования во многих странах запрещено или строго ограничено; но в данном случае о клонировании речь не идёт, а искусственное создание жизни никакими законами не запрещено: законодатели попросту не подумали об этом направлении исследований.
Конечно, вначале журналисты ему не поверили: все их воспитание и образование не позволяло принимать всерьёз подобную задачу; но я заметил, что они невольно оказались под впечатлением от самой личности Мицкевича, его точных и строгих ответов; к концу пресс-конференции, уверен, как минимум у двоих возникли сомнения: этого с лихвой хватило для того, чтобы сомнения эти перекочевали в изрядно раздутом виде в информационные издания широкого профиля.
Но что меня изумило — это полная и безоговорочная вера адептов. Наутро после смерти пророка Коп собрал общее собрание. Он и Учёный, взяв слово, объявили, что пророк решил, в качестве жертвоприношения и жеста надежды, первым исполнить обетование. Поэтому он бросился в вулкан, предав своё физически стареющее тело огню, дабы на третий день воскреснуть в обновлённом теле. |