Но как бы там ни было, в конце концов вся рухлядь была благополучно доставлена по назначению. И первым делом Ньюболд наладил работу кузницы под присмотром и общим руководством семидесятилетнего кузнеца; а самые сообразительные из нас – сразу оговорюсь, что я не вошел в их число, – поступили в распоряжение одноногого механика. Они вместе с кузнецом должны были стать мозговым центром этой авантюры, в то время как нам, погонщикам, отводилась роль грубой рабочей силы. Это была совершенно дурацкая, убийственная затея, однако ничего иного от скряги Ньюболда ожидать, увы, не приходилось.

Мы работали как проклятые на протяжении нескольких недель, распрямляя искореженные железные оси повозок, которые, очевидно, в прошлой жизни страдали наследственным плоскостопием и ревматизмом. Мы латали упряжь с помощью уже когда то побывавших в употреблении заклепок, обрывков сыромятного шнура и вязальной проволоки. Мы извлекли из сенокосилок их загадочные железные внутренности и, поколдовав над ними, запихнули обратно, моля Всевышнего о том, чтобы все это заработало. Мы размотали многие мили перекрученной, спутанной и, наконец, просто ржавой колючей проволоки. К вашему сведению, моток ее может выделывать разные трюки ничуть не хуже необъезженного мустанга: он подскакивает так же высоко, брыкается так же сильно и кусается так же больно. И в довершение ко всему никогда не устает.

Ну, короче говоря, в конце концов забор мы все же воздвигли, а потом пахали, сеяли траву, косили ее, сушили и сгребали сено.

Однако в этот момент наш босс убедился, что перетащить без потерь копны сена через перевалы по проложенной им, с позволения сказать, дороге все равно не удастся. Тогда ему пришлось обзавестись агрегатом для вязки сена в тюки.

Вот тут то все и началось.

Глава 2

Вскоре мы получили еще одно устройство – пресс для сена.

У него было даже название – «Маленький гигант», хотя по части создания трудностей это оказался вполне нормальный, взрослый гигантище.

Вообще то Ньюболд ничего не имел против трудностей, связанных с тем обширным участком пустыни, который он, по своему обыкновению, гордо именовал не иначе как «пастбищем». Ему это даже нравилось. Чем упорнее была битва, тем больше радости он от нее получал; чем дольше она длилась, тем сильнее крепчало его второе дыхание. Не обращая никакого внимания на погоду, на наличие или отсутствие дождя и на цены, он делал свое дело – выращивал скот, заставлял других его пасти и делал на этом деньги.

А теперь я попробую объяснить, почему тот пресс для сена показался мне настоящим гигантом. Все очень просто. Потому что он в одиночку одержал верх над Ньюболдом, уложив его на обе лопатки. Во всяком случае, после тесного общения с агрегатом тот стал совершенно другим человеком.

Мне так и не было дано постичь принцип действия данного устройства. Эта штуковина представляла собой нечто среднее между самоходным краном и грузовой платформой, сочетая в себе все недостатки данных устройств при полном отсутствии достоинств. Адская машина разбила сердце механику и едва не вогнала в гроб беднягу кузнеца. Я никогда не забуду того, как он сидел вечерами, пригорюнившись, подперев голову одной рукой и сжимая обломок какой нибудь железяки в другой, будучи уже даже не в состоянии ругаться и слишком расстроенным для того, чтобы заснуть.

Я хорошо помню тот день, когда мы в конце концов переправили пресс через самый труднодоступный перевал, милю за милей протащив его через скалы и тесные ущелья. Мы подкладывали камни под колеса, стараясь удержать махину на склоне, не давая ей сорваться вниз и раздавить в лепешку впряженных в нее мустангов.