В Москву, похоже, даже простой хлеб доставляют самолетом откуда-нибудь из Нью-Йорка, а с покупателей потом взимают стоимость доставки. Если судить по вкусу московского хлеба, это именно так и происходит. Сколько моих знакомых побывало в США, и все возвращались голодными, сетуя на то, что в Америке невозможно вкусно поесть. И это несмотря на то, что на улицах американцы постоянно что-то жуют. Я же сам в Москве есть хлеб просто не могу, поскольку мой желудок не приспособлен для переваривания конкретно этого сорта резины.

Совершив утреннюю пробежку, я интенсивно отработал полчаса на боксерском мешке, основательно взбодрился, устав ровно настолько, чтобы усталость не мешала мне в течение дня. Когда тренировки регулярны, усталость никогда не держится дольше десяти минут. Именно столько времени уходит у меня на приготовление завтрака.

Позавтракав, я посмотрел на часы и отыскал в трубке номер капитана Сани.

— Товарищ капитан, я готов. Выходите. Сейчас буду у вашего подъезда.

— Попрошу у капитана частного сыска дополнительные десять минут, — ответила Радимова. — Как-никак, я от природы и по сущности своей женщина. А женщине, чтобы собраться, требуется больше времени, чем мужчине.

— Выходите через десять минут. Буду ждать в машине, — я проявил милость и согласился.

Я не люблю сидеть без дела. От безделья я обычно устаю больше, чем от самой интенсивной тренировки. И в машине чувствую себя намного лучше, чем в четырех стенах. Поэтому, доехав до соседнего дома, я стал ждать капитана Радимову, сидя за рулем своего автомобиля.

Женские «десять минут» намного больше общепринятых. Я посматривал на часы, прикидывая в голове, на каких участках пути от дома до городского управления внутренних дел мне можно будет прибавить скорость, чтобы компенсировать опоздание.

Наконец, она вышла, и я тут же забыл, что сетовал на ее медлительность. На полицейского она в этот момент мало походила. Как и всякая женщина, капитан Саня очень старалась понравиться (надеюсь, мне!). И понравилась.

— Рад встретить вас в таком, не побоюсь сказать, обворожительном виде, — сказал я. Судя по взгляду, она мой комплимент оценила.

— Спасибо, — у капитана от моих слов появился румянец. Мне вдруг захотелось представить, как она хмурится, допрашивая преступника.

— Вы специально готовились для встречи с полковником Свекольниковым? — мой вредный характер так и лез наружу. Капитан Саня слегка нахмурилась (этого я и добивался), села в машину. И тут же не осталась в долгу:

— Поехали… Кстати, полковник Свекольников и подполковник Лихачев просили меня срочно организовать им встречу с вами.

— Когда? Насколько срочно?

— Когда вы назначите.

— Зауважали… А ведь я их еще ни разу не бил! Что-то потом будет…

— Как я понимаю, кто-то через них желает нанять вас для поимки убийцы.

— Кто?

— А вот этого они мне не доложили. — Она продолжала сердиться на мои бестактные, но все-таки беззлобные слова. Если у меня с языка что-то временами и срывается, то это «что-то» не признак злобы или раздражения, а только проявление моего вредного характера.

— Пусть звонят. Встретимся.

— Можно дать ваш номер?

— Думаю, можно. Сейчас у них нет причин дружно давить на меня своим авторитетом. Если только они не продолжают обвинять подполковника Скоморохова.