Этот опыт тоже имел какую-то религиозную подоплеку – во всяком случае, в представлении Чарлза Джейкобса, – но будь я проклят, если помню, какую именно. Может, что-то связанное со Святой Троицей? Без «Лестницы Иакова» перед глазами, без устремляющихся вверх искр и звука работающего прибора, напоминавшего шипение разъяренного кота, такие экзотические ассоциации забывались так же быстро, как обычная простуда.

Однако одну его мини-лекцию я помню очень хорошо. Преподобный устроился верхом на стуле лицом к нам. Жена сидела на скамеечке за фортепиано позади него, скромно сложив руки на коленях и слегка склонив голову. Может, она молилась. А может, просто скучала. Я знаю, что многим из слушателей было скучно – к тому времени основная часть методистской молодежи Харлоу уже начала уставать от электричества и его небывалых возможностей.

– Ребята, наука говорит нам, что электричество есть движение заряженных атомных частиц, называемых электронами. Поток электронов создает ток, и чем быстрее текут электроны, тем выше напряжение. Это – наука, и она очень хороша, но у нее имеются свои пределы . Всегда наступает момент, когда знания иссякают. Чем же в действительности являются электроны? Ученые говорят, что это заряженные атомы. Ладно, отлично, пусть так, но что такое атомы? – Он подался вперед, устремив на нас пристальный взгляд голубых глаз, которые сами казались наэлектризованными. – Никто этого не знает наверняка!  И вот тут на сцену выходит религия. Электричество – это один из путей Господа в бесконечность.

– Лучше бы он притащил электрический стул и поджарил белых мышей, – презрительно фыркнул Билли Пэкетт как-то вечером после благословения. – Вот это  было бы клево!

Несмотря на частые (и все более скучные) лекции о святом напряжении, большинство из нас с нетерпением ждало занятий в четверговой вечерней школе. Если преподобный Джейкобс не садился на своего любимого конька, его беседы на темы нравственности, которой учит Священное Писание, бывали очень увлекательными и даже веселыми.

Он говорил о реальных проблемах, с которыми мы все сталкивались: от травли одноклассников до соблазна списать во время контрольной. Мы с удовольствием играли, с удовольствием (преимущественно) занимались и с удовольствием пели, потому что миссис Джейкобс была прекрасной пианисткой и никогда не растягивала гимны.

К тому же она умела играть не только гимны. Одним незабываемым вечером она сыграла три песни «Beatles», и мы вместе исполнили «From Me to You», «She Loves You» и «I Want to Hold Your Hand». Мама говорила, что Пэтси Джейкобс играла на пианино в семьдесят раз лучше мистера Латура, и когда жена священника попросила выделить немного церковных денег на настройщика из Портленда, дьяконы единогласно поддержали ее просьбу.

– Но лучше, наверное, все-таки воздержаться от «Beatles», – сказал при этом мистер Келтон. Он был дьяконом методистской церкви Харлоу дольше других. – Дети могут послушать их по радио. Нам бы хотелось, чтобы вы придерживались более… хм… христианских  мелодий.

Миссис Джейкобс, застенчиво потупив взгляд, согласилась.

Но и это было не все. Чарлз и Пэтси Джейкобс обладали сексуальной привлекательностью. Я уже упоминал, что в него втрескались Клэр с подружками, а вскоре большинство мальчишек запало на жену священника, потому что Пэтси Джейкобс была потрясающе красивой: светлые волосы, чистая белая кожа, полные губы, большие зеленые глаза. Конни утверждал, что Пэтси обладала колдовскими чарами, потому что каждый раз, когда она смотрела в его сторону, у него подгибались колени. С такой внешностью она наверняка стала бы причиной пересудов, если бы активно пользовалась косметикой, а не ограничивалась легким мазком губной помады.