Арина его не встречала. Встретил его Перцев. Голый почти встретил, черт побери! Неужели, правда у этих брошенных неудачников что-то сложилось?!

– Чем могу?

Сашка выставил вперед лобастую лысеющую голову, будто забодать его собирался. Ему явно было прохладно стоять перед ним в одних трусах и резиновых сланцах ранним сентябрьским утром, но он не собирался подавать вида. И впускать его уж точно не хотел.

– Чего надо, Ваня, так рано? – спросил Перцев вкрадчиво, не думая отступать в сторону от калитки в воротах. – Времени-то сколько?

Иван хоть и собирался выспаться и поехать часов в десять, уехал из дома, как полагалось на работу, в десять минут восьмого. Молодец, вовремя смекнул, что его долгий сон может вызвать множество вопросов у супруги. Вопросы требуют ответов. Ответы ей могут не понравиться, а это снова неприятные объяснения часа на полтора. Лучше уж он уедет, как всегда, из дома. Помотается по городу, выпьет где-нибудь кофе, а потом уже и к Аринке смотается.

Смотался в результате сразу же. Кофе пить не стал. А тут такой прием!

– Арина дома? – спросил Иван, стараясь улыбаться приветливо и приятно, хотя вид голого перекачанного Сашкиного торса и обнаженных сильных длинных ножищ его нервировал.

– А тебе-то что?

– Позови, Перец, чего ты? – Иван шагнул вперед. – Она нужна.

– Кому нужна? – Сашка не сдвинулся с места, и гость уперся ботинками в край его резиновых тапок. – Тебе?! Она никогда не была тебе нужна!

– Согласен. Спорить не стану. – Иван отступил и произнес со вздохом: – Сячинову она вдруг понадобилась, Саш. Велел привезти ее к обеду.

– Так к обеду, а время пять минут девятого! – возмутился Перцев. – И чего это она вдруг ему понадобилась?

– У него спроси, – он начал закипать.

Вот какого хрена! Он так и знал, что визит будет неприятным и обременительным. Оно ему надо?! Сейчас Перец тут корячится, потом Арина выйдет с заспанной физиономией. Станет смотреть на него с презрением, фыркать без причины. Скажет, что сама доберется, и ему придется убираться восвояси. Прямо от забора и убираться придется. А в дом-то…

В дом-то попасть ой как хотелось. Очень любопытно было, как Арина справилась с обустройством его. Вышло у нее, нет? Палисадник, конечно, хорош, но то ведь не спальня, не гостиная и не уборная. В земле любой дурак слабоумный рыться сможет.

Так, стоп! Он чего завелся-то? С чего бесится? С того, что Перец его в дом не пускает, или с того, что он обнаженку ему тут демонстрирует? Почему мысль о том, что Арина и Сашка спят в одной постели, ему неприятна? Не этого ли добивался Сячинов, посылая его сюда?

– Я передам Арине, что ее вызывает начальство, – покивал Сашка, поежился и тут же обхватил себя руками, не в силах дальше справляться с сентябрьским прохладным утром. – Мы приедем.

– Вы? – насмешливой дугой изогнул губы Иван. – Вас уже двое? А может, вас чуть больше? А? Может, решили взять пример с меня и Инны, а?

Ему не следовало это говорить. Он делал Сашке больно, а себя выставлял беспринципным скотом. Но сказал же, чего теперь. Странно, но Сашка не повелся. Более того, вдруг улыбнулся, ткнул его пальцем в грудину и, прежде чем зайти за калитку, произнес:

– А ведь ты ревнуешь, совок!

Ваня не терпел, когда его так называли. Все из-за идиотской ностальгии по давним советским временам, в которых ему с родителями жилось до невозможности комфортно. И не ревнует он вовсе. А злость оттого его гложет, что пришлось тащиться непонятно куда, толком не позавтракав. И в дом-то, в дом он так ведь и не попал.

Калитку Перцев перед его носом захлопнул громко и с удовольствием.