Фирмен и Робер пытались разнять парней, но безуспешно. Те бросали друг другу в лицо самые отвратительные ругательства, эхом отдававшиеся от разогретой июльским солнцем крыши ангара.

Мари, напуганная жестокостью драки, едва держалась на ногах. У нее было одно желание: уйти как можно скорее!

— Адриан, где Поль? — спросила она, нервно хватаясь за руку супруга. — Что, если они набросятся на него? Они не понимают, что делают!

— Не бойся, я видел, как он несколько минут назад вышел на улицу с рыжеволосой девушкой. Господи, да эти двое просто с ума сошли! Теперь-то их точно нужно разнять!

В голосе Адриана улавливалась паника. Мари с ужасом смотрела, как кузен Фирмена вынимает нож и выставляет его перед собой. Паскаль только усмехнулся. Потом никто не мог сказать, как все случилось. Слишком быстро… Резкие взмахи рук, столкнувшиеся в звериной жестокости тела… а потом картинка застыла: кузен новобрачного с ножом в руке стоял и ошарашенно смотрел на распростертого на земле сына бакалейщика. Раздались испуганные крики, выведшие участников драмы из состояния шока.

— Паскаль! — кричал Робер. — Мальчик мой! Он вспорол ему живот! Не могу поверить… Паскаль, дорогой!

Побледневший Адриан бросился к ним. Из нижней части живота несчастного парня, упавшего на землю лицом вниз, текла кровь. Мари, у которой перехватило дыхание, хотела было последовать за супругом, однако ноги ее не послушались. Она ощутила, что еще мгновение — и она потеряет сознание. Столько крови… Бакалейщик и его жена на коленях стояли возле сына.

— Дайте мне его осмотреть! — воскликнул Адриан. — Я врач! У него сильное кровотечение. Быстро дайте мне чистую тряпку, нужно зажать артерию! Отодвиньтесь, ему нужен воздух!

Круг любопытных, столпившихся возле раненого, расширился. Кузен Фирмена по имени Бертран так и остался стоять с ошарашенным видом и ножом в руке. Бакалейщик с ненавистью посмотрел на него:

— Если мой сын умрет, я с тебя живого шкуру спущу!

Силы понемногу возвращались к Мари. Она выпила воды и стояла, держась за край стола. В ангаре постепенно распространялась паника. Гости, четверть часа назад такие веселые и довольные, теперь испуганно комментировали случившееся. Музыка наконец стихла, уступив место крикам и рыданиям.

Адриан склонился над несчастным Паскалем и занялся раной. Мари не решалась подойти к нему. Элоди увидела ее и, качаясь, направилась к ней. Икая, она сказала:

— Моя свадьба пропала! Я проклята, честное слово!

Мари решила ее утешить:

— Не говорите так! Парни слишком много выпили, такое случается. Ни вы, ни ваш супруг в этом не виноваты!

Слова Мари произвели неожиданный эффект: расстраиваться Элоди передумала, зато она разозлилась. С искаженным ненавистью лицом она что было силы толкнула Мари. Выпучив глаза, она стала изрыгать свою злобу, перейдя на «ты», как это было в детстве:

— Засунь в одно место свои добрые речи! Ты нас всех считаешь грязными мужланами, думаешь, я не вижу? Если бы ты не оттолкнула моего Фирмена, они бы не подрались!

— Элоди, вы не правы! И это подтвердят мои дети, Нанетт. И потом, сейчас не время ссориться, этот несчастный тяжело ранен!

— Ничего, не умрет! — пробормотала Элоди, немного успокоившись.

— Надеюсь на это, — отозвалась Мари.

В ту же секунду Адриан знаком попросил ее подойти. Он был очень встревожен. Она побежала на зов. Он схватил ее за руки. Она увидела, что пальцы у него в крови, лицо перекошено от напряжения.