— Благодарю вас, госпожа, — сказал он с поклоном.

Квентл не ответила на его благодарность. Она убрала жезл в карман плаща, повернулась к Данифай и заявила:

— Без сомнения, ты позаботишься о себе и о своем верном дреглоте.

Фарон усмехнулся. Похоже, Данифай не могла позаботиться ни о ком. Хотя богиня пробудилась, и заклинания снова были подвластны обеим жрицам, редко кто из жриц Ллос хранил в памяти много исцеляющих заклинаний. Жрицы Паучьей Королевы не исцеляли, они уничтожали. Квентл смогла полностью исцелить себя и Фарона лишь потому, что у нее был жезл Халисстры.

К его удивлению, Данифай улыбнулась Квентл.

— Ллос позаботится о нас, — ответила она. — Как всегда.

— Несомненно, — отозвалась Квентл с коварным видом.

Фарон привел в порядок свою одежду. Прямо у его ног зиял лаз в пещеру. Он почти вертикально уходил в скалу. Стены лаза были затянуты паутиной, и из него жутко воняло.

— После вас, госпожа Данифай, — предложил Фарон и указал вниз, на пещеру, подумав про себя, что в конце концов там, внизу, может оказаться и что-то опасное.

Данифай презрительно усмехнулась и бросила:

— Пойдем, Джеггред, Мастер Миззрим все еще робеет.

Дреглот подхватил красавицу меньшими руками и поднял в воздух.

— Как галантно, — заметил Фарон.

Взгляд дреглота пробуравил мага насквозь.

Одна нога Данифай высунулась из-под плаща. Жрица была в обтягивающих брюках, и изгибы ее бедра и ляжки, против воли Фарона, притягивали его взгляд.

Она заметила, что маг разглядывает ее, и не стала прикрывать ногу.

Спускаемся, — сказала она Джеггреду, одновременно соблазнительно улыбнувшись Фарону.

Джеггред коснулся броши Дома Бэнр и левитировал вниз, в пещеру.

Ради Квентл Фарон на языке жестов показал вслед Данифай:

— Шлюха.

Он поднял глаза и увидел, что Квентл смотрит на него с непроницаемым выражением лица. Она вытащила плеть и шагнула к входу в пещеру.

— Запечатай его за нами, маг, — бросила настоятельница Арак-Тинилита.

Жрица Бэнр дотронулась до броши и последовала вниз за Данифай и своим племянником, держа плеть наготове на случай засады.

Фарон задержался на краю, глядя, как макушка Квентл погружается во тьму. Квентл сказала Данифай, что некоторые мужчины служат определенным целям, — ему нужно было удостовериться в том, что она продолжает считать его как раз таким мужчиной.

На мгновение, краткое, как удар сердца, он задумался, не бросить ли ее, не бросить ли все это путешествие вообще, но быстро отказался от этой глупой идеи. Ллос пробудилась, и сила богини снова стала доступной ее жрицам; все постепенно приходит в норму. Кроме того, по возвращении в Мензоберранзан Фарону пришлось бы отвечать перед Громфом и Домом Бэнр за любой вред, прямо или косвенно причиненный им Квентл.

Поскольку ничего другого не оставалось, он прикоснулся к броши Дома Миззрим и шагнул в устье пещеры. Паря в воздухе, он прислушался к темноте внизу, гадая, не осмелились ли Данифай с Джеггредом на самом деле устроить засаду. Он ничего не услышал и начал спускаться. Зависнув прямо под лазом, он извлек из кармана круглый кусочек отполированного гранита, камешек, давным-давно купленный им у торговца древностями на мензоберранзанском базаре. Фарон положил его на ладонь, прижал большим пальцем, простер руки ладонями вниз и произнес магические слова.