|
Как будто весь город вышел подышать свежим воздухом, вот только в воздухе стоял дым от сгоревших человеческих жизней. Гражданские самолёты больше не летали, зато в голубом небе с рёвом носились военные истребители. Так началось новое, третье тысячелетие. Я стоял у места взрыва, дышал пеплом сожжённых душ — и они остались во мне навсегда. С тех пор я бессознательно боюсь низко летящих самолётов. С тех пор я сознательно думаю о терроризме, пытаясь понять его генезис. Я был со своей семьёй в той самой башне. Но мы не сгорели, не прыгнули с карниза, не распылились среди бетонной крошки — мы побывали в небоскрёбе за несколько месяцев до его крушения. Поднялись на крышу в кафе, выпили по бумажному стаканчику кофе на самой вершине человеческого мира, посидели на лестнице с металлическими перилами. Ступеньки спускались в никуда — просто к огромному стеклу, за которым раскинулся ночной, светящийся, звенящий, смеющийся город. Вскоре это уютное кафе покосится и устремится в историю, ломая перила, как руки. Несколько секунд невесомости, присущей космическим кораблям, вышедшим на финишную орбиту. Удар! — и тысячи испуганных и одиноких людей умерли. Густое облако праха и цемента покрыло оставшихся в живых, город и мир. Мы остались там навсегда — на вершине той башни. Рухнувшей и вечной. Терроризм стал частью нашей жизни. Вскоре столичных жителей стали обстреливать невидимые снайперы. Убивали всех, потому что все были врагами: женщина, вышедшая из магазина с покупками; мужчина, отец шестерых детей, заправляющий машину на бензоколонке; тринадцатилетний школьник, идущий домой. Как страшно жить тем, у кого столько врагов. Каждый вечер я включал радио, чтобы узнать — кого и где сегодня убили снайперы? Географию очередного кровопролития нужно было деловито учитывать при возвращении домой, так как после каждого убийства ближайшие шоссе перекрывались в поиске убийц. И тысячи людей проводили в автомобильных пробках долгие часы; измученные, съезжали на обочину и засыпали. Это длилось три недели. Люди стали бояться открытых пространств, не решались выйти из машины, чтобы залить в бак бензин. Напряжение росло — именно этого и добивались террористы. Но кого они запугивали своей жестокостью? Своих врагов или своих союзников? Или просто наслаждались свободой насилия, разрешённой и даже благословлённой собственной системой ценностей? Торговали ли здесь чужим страхом или питались им? Я много думал о социологии террора, психологии террористов и их жертв, одной из которых оказался и я. Так появилась эта книга „Бизнес терроризма“, где я прихожу к выводу, что терроризм направлен не наружу, а вовнутрь. Его главная цель — не месть внешним врагам, а укрепление положения во внутренней среде союзников. И лишь второстепенной целью является удовлетворение своей злобы. Террором нельзя победить страну с ядерными ракетами — ведь ты и твои союзники живы только до тех пор, пока она всерьёз не рассердится. Зато пролитая кровь скрепляет — особенно чужая. Друзья и финансисты террористов становятся соучастниками преступления: они привязаны к нему, боятся за себя, поэтому и держат для террористов кошелёк открытым. Они могут радоваться победам над чужаками и иноверцами, но на самом деле — это победили их самих. Друзья террористов являются главными жертвами терактов. Насколько устойчива и распространяема бизнес-модель терроризма? Полагаю, что здесь применима аналогия…» Раздался стук в дверь. Глава 1 Контратака императора В кабинет зашёл Джерри. Никки отвернулась от экрана и посмотрела на него. — Что ты читаешь? — Старинную книгу о природе терроризма. |
