Включив на несколько секунд свой карманный фонарик, он увидел между рядами проход — достаточно широкий, чтобы по нему сумел пройти взрослый мужчина. В верхней части правой стенки кузова располагалась решетка вентиляционного отверстия, через которую должен был выходить нагревшийся воздух, уступая место холодному, который нагнетался мощным компрессором.

Внезапно рефрижератор начат тормозить, а затем и вовсе остановился. Все чувства Борна обострились до предела. По всей видимости, это был полицейский кордон.

В течение не менее пяти минут царила полная тишина, а затем послышалось грубое лязганье засовов открывающейся двери кузова и раздались голоса:

— Вы подбирали кого-нибудь, кто голосовал на дороге, мистер Гай? — донесся до ушей Борна голос одного из полицейских.

— Нет, сэр, я на дороге вообще никогда и никого не подбираю, — ответил водитель. — А что случилось-то?

— Взгляните на эту фотографию. Вы, случаем, не видели этого человека?

— Не-а!

— А что везете?

— Свежую клубнику, — ответил Гай. — Послушайте, офицеры, имейте совесть! Когда перевозишь такой нежный груз, нельзя расхлебянивать двери! Представляете, какой штраф мне придется заплатить, если клубника, не приведи бог, испортится?

Послышалось чье-то ворчание, потом мощный луч фонаря заплясал по внутренностям рефрижератора.

— Ладно, приятель, закрывай, — буркнул полицейский. Луч фонаря погас, грохнула дверь кузова, и по центральному проходу, отразившись от противоположной стенки, прокатилось гулкое эхо.

Борн подождал, пока грузовик, направляясь по шоссе к стольному городу Вашингтону, наберет скорость, и только затем выбрался из своего клубничного убежища. Мысли в его голове теснили друг друга. Копы наверняка показали Гаю фотографию Дэвида Уэбба, которая уже транслировалась по Си-эн-эн.

Через полчаса равномерный шум гладкого шоссейного покрытия под колесами прекратился. Машина остановилась, и из-за металлических стен кузова стали доноситься обычные для любого города звуки дорожного движения. Пора выбираться наружу!

Борн подошел к двери и надавил на поршень предохранителя. Тот не поддался. Он предпринял еще одну попытку, приложив на сей раз гораздо более мощное усилие. Ничего! Ругаясь прерывающимся от усилий голосом, Борн вытащил из кармана фонарь, найденный в кухне Конклина, и, направив его луч на замок, увидел удручающую картину: механизм был изуродован — окончательно и бесповоротно.

Алонсо-Ортис, директор ЦРУ, их помощники, а также наиболее доверенные сотрудники Секретной службы уже, наверное, в сотый раз обсуждали схему обеспечения безопасности грядущей встречи на высшем уровне в Рейкьявике, в ходе которой президенты России, США и ведущих государств исламского мира должны были обсудить пути борьбы с международным терроризмом. На большом экране поочередно меняли друг друга подробнейшие поэтажные планы отеля «Оскьюлид» и информация, касающаяся всего, что так или иначе сопряжено с обеспечением безопасности помещения: входы и выходы, лифты, крыша, окна и так далее. Была налажена прямая видеосвязь с Рейкьявиком, где уже работал специально откомандированный туда директором агентства Джеми Халл, так что он тоже имел возможность участвовать в совещании.

— Мы не имеем права допустить ни малейшей ошибки, — говорила Алонсо-Ортис. Она великолепно выглядела: с черными как вороново крыло волосами и яркими, светящимися умом глазами. — Все составляющие части нашей схемы должны сработать безукоризненно. Любая, пусть даже самая микроскопическая брешь в обеспечении безопасности может привести к поистине катастрофическим последствиям.