Начали допрашивать свидетелей. Их было всего несколько человек.

Первым вызвали инженера с поезда. Он мало что мог сказать, лишь промямлил неуверенно, что, дескать, бандит, который остановил и обчистил экспресс, был примерно такого же роста, что и обвиняемый, ну, может быть, чуть повыше. Голос грабителя тоже довольно таки схож с голосом человека, сидящего на скамье подсудимых, только у того он был повыше и более визгливый.

Двое конвоиров, которые охраняли почтовый поезд и мешки с деньгами, дали почти такие же показания.

После этого перед присяжными предстал хозяин салуна «Глоток удачи» Донован. Он сообщил, что накануне ограбления поезда мистер Дестри был в его заведении, играл в карты. При этом денег у него было явно не густо, поскольку он поставил на кон винтовку, седло и даже шпоры, и все проиграл до нитки. Донован готов был поклясться, что когда Гарри покинул салун, в кармане у него свистел ветер. Тем не менее позже, когда мистер Бент любезно одолжил ему денег, он с еще большим легкомыслием и беспечностью принялся швырять их направо и налево вместо того, чтобы употребить на что нибудь полезное. А разве это не доказывает, вопрошал свидетель, что обвиняемый знал – стоит ему захотеть, как у него в руках окажется поистине невероятная сумма. И в самом деле, затем в полицейском участке в его кармане обнаружили конверт с деньгами. Так не служит ли это подтверждением вины Дестри?

К несчастью, защита ничего не могла противопоставить этим сокрушительным ударам, кроме показаний юной Шарлотты Дэнджерфилд. Девушка клятвенно подтвердила, что сама видела, как Бент дал обвиняемому сотню долларов. Таким образом, вскоре стало понятно, что присяжные должны были бы обладать уж очень богатым воображением, чтобы прийти к мысли, будто конверт с ценными бумагами кто то просто подбросил в карман пальто Дестри с единственной зловещей целью – навести подозрение на этого благонамеренного гражданина и отвести его от себя.

Увы, все говорило о том, что двенадцать граждан Уома, занимавших скамью присяжных, не страдали избытком воображения, а являлись ничем не примечательными обывателями, которым полет фантазии просто чужд. Они смотрели на арестованного с холодным и надменным осуждением, а когда пришло время удалиться для обсуждения решения, с видимым облегчением покинули зал заседаний, кивая головами и перешептываясь.

Дестри, похоже, ничуть не сомневался, чем закончится их совещание.

– Что у судьи на уме, мистер Макдермотт? – спросил он. – Как вы думаете, сколько мне дадут? Месяца три или целый год? Как вам кажется, а?

Адвокат с досадой пожал плечами.

– Обычно суд бывает снисходителен к тем, кто впервые преступил закон.

– Так, может, больше года мне и не дадут, как вы считаете?

Макдермотт побагровел от такой наивности и покачал головой.

– А иначе, – с угрозой в голосе заявил Гарри, – я за себя не ручаюсь. На черта мне тогда их мартышкин суд?! Сбегу отсюда, и будьте уверены – ноги моей больше здесь не будет! – Привстав на скамье, он схватил за руку своего импровизированного защитника и с надеждой произнес: – Ведь правда же, больше года не дадут?

Адвокат тяжело вздохнул.

– Видите ли, мой дорогой, присяжные выносят вердикт, а потом уже судья объявляет приговор.