<style name="tlid-translation">Отец загадочно улыбнулся.</style>

<style name="tlid-translation">— Скоро узнаешь.</style>

<style name="tlid-translation">— Да ладно тебе.</style>

— Через десять минут мы будем дома. — Отец дал задний ход и посмотрел на меня. — Как же здорово снова увидеть тебя, сын. Я рад, что ты приехал меня навестить.

Знакомыми переулками мы ехали к дому. Он находился не в десяти, и не двадцати минутах езды от аэропорта. Даже по пустой трассе, до нашего дома в Лонг-Бич было добрых сорок пять минут езды; мы же оказались за рулем в час пик. Но я уже знал об этом и не переживал. Мы о многом поговорили, обсудили свежие сплетни, восстановили былые взаимоотношения и вернулись к привычному укладу. Когда мы свернули с автострады на Лейквуд, приближалось время обеда. Я не ел ничего, кроме почти несъедобного обеда в самолете, поэтому проголодался:

— Она приготовит нам ужин?

— Мы поедим в ресторане, — покачал головой отец.

С помощью наводящих вопросов я пытался определить, живет ли с ним его новая подруга, и понял, что так оно и есть. Удивительно. Отец всегда придерживался строгих правил и был весьма старомоден. Сложно было представить, что он снизил свои определенные моральные устои настолько, что живет с женщиной вне брака.

Должно быть, он действительно сильно ее любит, — подумал я.

Дом выглядел все так же. Безукоризненно подстриженный газон, свежевыкрашенные наличники. Даже шланг был свернут в аккуратный круг.

— Дом выглядит хорошо.

— Стараюсь изо всех сил, — улыбнулся мне отец.

Мы вышли из машины, оставив чемоданы в багажнике на потом. Отец отыскал в связке ключ от дома, открыл дверь и отступил в сторону, чтобы впустить меня первым.

Внутри дом был уничтожен.

Пораженный, я огляделся. Посреди гостиной были перевернуты кушетка и диванчик, из разорванной обивки торчал наполнитель. Вокруг валялись обломки наших старых стульев из столовой и фрагменты обеденного стола. В углу комнаты кучей громоздились сервант и его содержимое. Ободранные стены покрывали каракули мелом. Ковер в гостиной, достаточно прочный, чтобы выдержать даже мои атаки игрушечным грузовиком и вторжения игрушечных солдатиков, превратился в рванину из распустившихся нитей. Через дверной проем кухни я видел груды испорченной еды и покореженные пищевые контейнеры на разбитом кафеле пола.

Все было покрыто мелким белым порошком.

Я обернулся, чтобы посмотреть на реакцию отца. Тот счастливо улыбался, будто видел перед собой не катастрофу, а рай на земле.

— Ну и как тебе — снова оказаться дома? — спросил он.

Мы услышали, как в задней части дома что-то разбилось, и через секунду в гостиную заявился голый мальчик, передвигающийся на четвереньках. Он ужасно пах и был коричневым от грязи. Его волосы были пыльно-тусклыми, а слишком большие зубы покрывал зеленоватый налет. Он был не старше десяти или одиннадцати лет. Мальчишка запрыгнул на остатки серванта и громко хрюкнул, фыркнув носом.

— Вот ты где, любовь моя, — услышал я слова отца за спиной, и почувствовал под ложечкой тошнотворное чувство ужаса. — Я хочу познакомить тебя с Дэвидом.

Завыв как животное, маленький мальчик направился к нам. Отец шагнул вперед, поднял его на ноги и сжал в объятьях. Он поцеловал грязного ребенка прямо в губы. Своими быстрыми и шальными пальцами мальчик попытался расстегнуть ремень и стянуть с отца брюки. Тот со смехом его оттолкнул:

— Ну-ка, ну-ка.

Мальчик повернулся, чтобы посмотреть на меня, и я заметил его эрекцию.

— Сынок, — мой отец гордо улыбнулся, — я хочу, чтобы ты познакомился с будущей мачехой.