И молодежь. Джереми, ее верный рыцарь, поддержка и опора на протяжении стольких лет, догуливает последние деньки перед тем, как отправиться на службу в королевском флоте. Он уходит первым, но и всех остальных, как только будет объявлена война, тут же мобилизуют. Ее драгоценному Эдварду придется летать на этих жутких самолетах — дело само по себе опасное… а если в это время по тебе еще палят немцы? Друг его Гac уже имеет звание офицера «Гордонских горцев». Они не вернутся к дремлющим шпилям Оксфорда, этого удивительного города, чтобы постигать науки и радоваться жизни. Что до Руперта, то он вообще кадровый военный… в связи с ним, однако, возникла особая проблема: они с Афиной хотят обручиться. Молодого супруга отправят под град пуль в какую-нибудь унылую пустыню, и Афина останется Бог знает на сколько лет одна, впустую растрачивая свою молодость. Золотая молодежь… все они потеряют бесценные, невозвратимые годы своей жизни.

И маленькая Лавди. Семнадцать лет, первая любовь и… ни малейшей надежды завязать какие-либо отношения с предметом своих девичьих грез. Диана не могла представить, что будет с младшей дочерью, как та поведет себя, оказавшись в гуще ужасной войны. Лавди всегда была абсолютно непредсказуема.

Диана пошевелилась и повернула голову к маленьким золотым часам, стоящим на ночном столике. Часы показывали половину пятого. Ей очень хотелось чаю, но она не решалась позвонить миссис Неттлбед и заставить беднягу взбираться на своих отекших ногах по черной лестнице. К тому же, Диане было скучно. Может быть, встать… Только бы собраться с силами, и она встанет, примет ванну, оденется, спустится вниз. Джереми велел ей оставаться в постели, но он и вообразить не может, какая скука… Кто-то постучал в ее дверь.

— Кто там?

Ручка повернулась, и между створкой и косяком приоткрылась маленькая щелка.

— Это я, Джудит… Вы не спите?

— Нет.

— Я не помешаю?

— Ни капли. Я как раз не знаю, куда деваться от скуки. Поговорить бы с кем-нибудь…

Джудит вошла, закрыла за собой дверь, прошла через комнату и присела на край кровати. Она выглядела очень ладно и опрятно в белой блузке с воротничком в оборочку и бумажной юбке в сине-белую полоску. Ее только что приведенные в порядок волосы лежали гладко, тонкая талия была стянута алым кожаным поясом.

— Как вы теперь? — поинтересовалась Джудит.

— А, лучше! Только лень заниматься чем-нибудь.

— Поспали?

— Проспала весь день. — Диана вдруг нахмурилась. — А ты почему не на пляже вместе со всеми?

— У меня немножко разболелась голова. Эдвард пошел один.

— Это все из-за жары. Как тетя Лавиния?

— Она была просто необыкновенна. Разговорчивая как никогда. Удивительно, если учесть, через что она прошла.

— Как тебе кажется, сможет ли она теперь жить как прежде, со всеми ее милыми привычками?

— Конечно.

С минуту Джудит пребывала в нерешительности, потом сказала:

— Диана, мне нужно кое-что вам сообщить… объяснить. Мне надо уехать. Прямо сейчас.

Диана уставилась на нее в изумлении.

—Уехать?! Но, дорогая, почему, зачем?

— В общем, возникли кое-какие проблемы… Мы с Мэри пили чай, и тут зазвонил телефон…

— Я не слышала…

— Наверно, вы спали. Звонила моя тетя Бидди, Бидди Сомервиль. Она подцепила жуткий грипп, само собой, дядя Боб и Нед оба в море, она совсем одна, у нее в доме даже прислуга не живет, к ней ежедневно приезжает на велосипеде одна женщина из Бави-Трейси.