– Спасибо, Гастингс.

При виде инспектора и его свиты у Джефферсона Мак-Пантиша подогнулись колени. Его смертельно пугало все, что могло хоть в какой-то степени нарушить привычную, размеренную жизнь гостиницы. Именно поэтому Джефферсон ненавидел полицейских, великих умельцев сеять панику. По этой же причине, невзирая на всю свою природную любезность, услышав, что Гастингс хочет с ним поговорить, Мак-Пантиш жалобно простонал:

– Как, опять?

– Совершенно верно, мистер Мак-Пантиш. И запомните: это далеко не в последний раз. Убит один из ваших постояльцев. Так-то вы исполняете свой профессиональный долг?

Несправедливость упрека потрясла Джефферсона до слез.

– Да разве я мог помешать? – робко возразил он.

– Надо было выбрать другую работу, раз вы не способны прилично содержать гостиницу. Конечно, очень легко все свалить на старые добрые шотландские привидения, но я, Мак-Пантиш, в привидения не верю!

После такого кощунственного заявления наступила гробовая тишина, и Гастингс, словно ощутив всеобщую враждебность, попытался исправить ошибку:

– …По крайней мере, когда я на службе! – добавил он.

Похожий на ржание смешок мисс Мак-Картри, вдруг раздавшийся за спиной инспектора, оповестил последнего, что ему не удалось провести Иможен и, скорее всего, эта дурацкая обмолвка еще больше усложнит задачу. Гастингс совсем разозлился, и бедняге трактирщику пришлось отдуваться еще и за это.

– Ну, Мак-Пантиш, хватит увиливать! Говорите, что вам известно о Мортоне!

– Мне? Ничего.

– А может, вы просто не хотите сказать правду?

– Но почему, ради всех чертей с хвостами и копытами?

– Я попрошу вас сменить тон! Послушайте, Мак-Пантиш, в вашей гостинице жил человек по фамилии Мортон. Его чтото настолько встревожило, что старик счел нужным побеспокоить полицию. И при этом он ни слова не сказал вам?

– Даже ни звука.

– И вас это не удивляет?

– Нет.

– Короче, Мак-Пантиш, насколько я понимаю, вам глубоко плевать, что творится у вас в гостинице?

Тут уж Джефферсон не выдержал.

– Это постыдно! Просто постыдно! Тридцать пять лет я управляю «Черным лебедем»! Слышите? Тридцать пять лет! И еще ни разу никто не смел так со мной разговаривать! Я напишу в Глазго! Я буду жаловаться! Вы не имеете права меня оскорблять!

– Закончили?

– Нет, не закончил! Хоть вы и полицейский инспектор, я вас…

Трактирщик прикусил язык.

– Что именно вы хотели со мной сделать, мистер Мак-Пантиш? – медовым голосом осведомился инспектор. – Но все-таки я не оставлю вас в покое, пока не выложите все, что знаете о Джоне Мортоне.

– Да сколько ж можно талдычить, что ничего я не знаю, кроме того, что он сам написал в карточке? Между прочим, в мои обязанности вовсе не входит исповедовать клиентов.

– И Мортон ни разу с вами не разговаривал?

– Во всяком случае, я ничего такого не упомню. Конечно, не считая всяких «добрый день» или «кажется, пойдет дождь». Правда, однажды мы говорили чуть дольше, и было это незадолго до смерти Мортона.

– Вот как?

– Да, я сидел на скамейке, вон там. Вижу, возвращается Мортон. Подсел ко мне. Я заметил: вид у него озабоченный. Мортон спросил, верю ли я в привидения. Ну, я его и успокоил как только мог. Рассказал, какая у меня хорошая тетя Мойра…

– А при чем тут ваша тетя?

– Говорю же, я хотел успокоить Мортона, инспектор. Я признался ему, что тоже иногда чувствую себя не в своей тарелке и тогда зову на помощь тетю Мойру.