Как бы ни котировалась данная территория, ставки были баснословно высоки. И потому оставаться возле штаба, дожидаясь прибытия сюда мощного боевого подкрепления, не имело никакого смысла. Более того, это было смертельно опасно.

И Болан решил на время ретироваться.

Переодевшись в спецобмундирование, он переключил систему ведения огня на автоматический режим. Теперь все вооружение фургона было замкнуто на системы визуального наблюдения. Если какое-либо внешнее движение включало видеозаписывающую аппаратуру, оружие немедленно срабатывало. Иными словами, любой движущийся предмет в зоне поражения сразу превращался в цель, по которой автоматически открывался огонь. Поразив ее, оружие замолкало — до нового включения.

Пока еще Болану не доводилось вести с врагом подобную игру. Он предпочитал сам ловить жертву в перекрестье прицела — так получалось заведомо точнее и продуктивнее, нежели можно было ожидать от исполнительного, но нерассуждающего робота, поскольку автоматика реагировала только на движения, не делая различия между врагом или другом. Всякий предмет достаточной массы и обладающий определенной скоростью подлежал уничтожению. Это было чревато непредвиденными последствиями, но сейчас у Болана не было другого выхода. По большому счету, вопрос стоял о его собственной жизни.

Закодировав все замковые устройства фургона, он отправился в город на припасенном «форде». Перед выездом он позвонил Таррину.

— Привет, Липучка, — сказал он другу. — Мне необходимо встретиться с тобой. Где лучше это сделать?

Таррин без колебаний указал ему укромное местечко возле кегельбана. И уже через десять минут Болан был там.

Тайный агент ФБР явился на встречу не один. В машине, прибывшей в условленное место, находилось четверо: на переднем сиденье — водитель и телохранитель, а на заднем — сам Лео и еще какой-то парень. Такое обилие людей Болана ничуть не удивило. Ни один высокопоставленный мафиози никогда бы не отважился на подобную встречу — да к тому же в это время суток — без обычных мер предосторожности. А Лео приходилось осторожничать вдвойне.

Болан перехватил его напряженный взгляд и, как ни в чем не бывало, медленно пошел по аллее вдоль игровых площадок. Повсюду, дожидаясь своей очереди, весело щебетали дамы самых разных возрастов. Мужчин же было всего несколько. Они бойко торговали возле кассы всевозможной мелочью, и процесс игры их, похоже, совершенно не волновал.

Около закусочной Болан купил себе кока-колу в бумажном стаканчике и, закурив сигарету, отправился в сектор для зрителей, откуда принялся вяло наблюдать за муравьиной суетой в очередях.

«Интересно, — вдруг подумал он, — почему женщины от каких-то занятий получают куда больше удовольствия, чем мужчины, хотя именно мужчины эти занятия и изобрели? Быть может, женщины проще и естественней относятся к выигрышам и поражениям, понимая, что за этим стоит обычная игра, которая вовсе не требует тотального самоутверждения?»

Появился Лео с безразличным видом и сел на ряд ниже перед Боланом. Никто даже не обратил внимания на нового зрителя.

С минуту, наверное, Таррин с подчеркнутым интересом следил за игрой, а затем, повернувшись вполоборота, небрежно обронил:

— Посмотри, сколько здесь тигриц! Ты смог бы с ними сразиться?

На что Болан безразличным тоном отозвался:

— Не знаю, Лео, как насчет тигриц, но все тигры собрались сейчас совсем в другом месте. И если мы не наведем порядка в городе, то через несколько часов мне придется начать с ними войну.

— Извини, приятель, — усмехнулся Таррин, — но сначала мне надо было убедиться, что это действительно ты. Ей-богу, ты похож на хамелеона. Сейчас ты смотришься, как настоящий Туз Пик.