Она вздрогнула и потуже затянула высокий воротник ночной рубашки вокруг шеи. Воспоминания об Эмануэле Кастерсе не вызвали в ней ничего, кроме ужаса и облегчения от того, что ей уже никогда не придется ему подчиняться. Почему же тогда она реагировала совершенно по-другому, когда к ней прикасались длинные пальцы Джема Дженуари?

Клавдия стремительно загасила свечу, вернулась к постели и упала на нее. Она больше не будет тратить время на размышления о серебристых глазах и черных, как ночь, волосах. С некоторым усилием она стала думать об его ответах или, скорее, о его молчании в ответ на ее вопросы. Он сказал, что был из этих мест. Говорил ли он правду? Но зачем ему было врать? Она думала о том, что сказал Джем, и, к своему изумлению, поняла: единственное, что она смогла вытянуть из него – это место, где он родился. К тому же, она и так знала, что он был из этих мест. Скорее всего, он жил здесь, в Рейвенкрофте, или был самим лордом Гленрейвеном. Лорд Гленрейвен. Она вздрогнула, потому что это имя вызывало у нее чувство страха, которое разлилось по всему телу.

А что он искал в переплетах книг? Что можно спрятать в таком маленьком пространстве? Много разного, решила она. Какую-то маленькую вещь, кусок бумаги, ювелирное изделие или монету. Она вздохнула, понимая, что лишь понапрасну тратит время, время, которое вполне можно было использовать для сна, ведь утро наступит так скоро. Она решительно повернулась на другой бок, но прошло еще немало времени, прежде чем она заснула.

После того как Клавдия убежала, Джем стоял, не двигаясь. Прошло много времени, прежде чем он вернулся в свою спальню и там еще долго стоял посреди комнаты, бессмысленно глядя вокруг, будто не узнавая, где находится.

Он никогда не считал себя любимцем женщин. В его жизни в лондонских трущобах были светлые моменты, эпизоды, связанные с нежностью и удовольствием, но они были краткими и преходящими. Скорее это было утешение, которое давали ему или давал он. Он никогда не любил и, как ему казалось, никогда не был любим. Но он никогда не считал себя обделенным. Как он приметил, именно те, кто был безнадежно влюблен, становились наиболее уязвимыми, лишались остатков самоуважения, часто абсолютно необоснованно. И все это был результат их влюбленности и всепожирающей ревности.

Нельзя сказать, что Дженуари не нравились женщины. Кокетливые улыбки, воркующий голос, удовлетворение и поверхностная влюбленность, которые он находил в их сладких объятиях, были для него удовольствием, которое он принимал с благодарностью и даже дружеским расположением. Однако он никогда не отдавался полностью этим случайным встречам. Он мало что мог отдать, и потом, ему не хотелось слишком увлекаться кем-то. В конце этого пути всегда были разочарование и горе. Он всегда знал, когда остановиться. В такого рода отношениях он сохранял здравый смысл и всегда мог все видеть наперед, что его вполне устраивало.

Тогда что же с ним произошло сегодня? Безусловно, Клавдия была чрезвычайно соблазнительна, и встреча наедине с такой женщиной в освещенной свечами комнате, учитывая также и то, что она была полураздета, должна была привести к флирту. Но несколько первых минут встречи – и сердце его успокоилось, он полностью контролировал себя.

Потом она подошла ближе, и его отчужденность мгновенно исчезла, как будто его ударило молнией. Ее красота, запах лишили его самообладания, и он превратился весь во всепоглощающую страсть. Ему было так трудно сдержаться, чтобы не попробовать, действительно ли ее волосы на ощупь как шелк, и он как бы перестал дышать в это мгновение.

После этого нечего было и ожидать, что он сможет побороть в себе желание попробовать на вкус ее губы, обращенные к нему.